Александр Горохов - Забытые на обочине

На миг мелькнуло соображение, что на волю выходит, быть может, потенциальный и непредсказуемый убийца, который может нанести удар внезапно, без подготовки и мотивировок. Быть может, годами будет жить неприметно и тихо, а затем в мозгу его соскочат какие-то незримые шестерни и стремление убивать заполнит все существо. С такими, как Нестеров, во всем мире не знают, что делать: то ли держать в "психушках" до скончания века, то ли выпускать на волю с риском для окружающих. Вопрос в одном - когда, где и кто подвернется Грише Нестерову под руку? Но, может быть, ничего подобного не случится. Дай-то Бог.

Пусть Гришке повезет, подвел итог Лурье своим размышлениям и принялся подготавливать свои личные дела к передачи приемнику, поскольку и до его отбытия на Землю Обетованную оставалось уже немного времени.

...Кислов вел Гришу по знакомым коридорам и уверенно наставлял.

- Сейчас позавтракаешь плотненько, попрощаешься с корешами, документы получишь, я тебя упакую клево и вечерком увидимся. Помнишь где?

- Да. На центральной почте.

- Правильно. Погуляй до вечера, я вахту сдам, забегу в детский сад за своим Олежкой и освобожусь. Водки не пей, понял? Пивком побалуйся, на Ярославль посмотри, в кино сходи. Ничего не покупай, облапошат.

- Ладно... Послушай, Коля, я тебе не помешаю?

- Брось! Я тебя вечером на квартиру пристрою, договорился, рядом жить будешь. - он глянул на часы. - Восемь. Машка, наверное, пришла. Пойдем, я тебя сразу приодену по моде.

Они спустились в подвал и добрались до кладовой, где рыхлая, мясистая женщина средних лет причесывалась у большого осколка зеркала на стене.

- Привет, Машка! - бодро гаркнул Кислов. - Уходит клиент, надо его обмундировать по человечески!

- Что тебе здесь, бутик готового шмотья? - сварливо задребезжала кладовщица.

- Машка! Мужик десять лет отсобачил! Его из армии взяли, барахло потерялось, пошуруй у себя, не бойся, за мной не заржавеет.

Последняя фраза сменила настроение у кладовщицы и она окинула Гришу взглядом портнихи, прикидывающий размер одежды клиента.

- Найдем что-нибудь...

За четверть часа Гриша примерил чистую рубашку, костюм, крепкие туфли - все было ношеным, но вычищенным и отглаженным. После сердитых переговоров Кислова с Машкой, выдали и куртку, из натуральной кожи. Тоже не новая, но нарядная, прочная и мягкая.

- Возьми все в палату, там переоденешься. - подмигнул Кислов. - Скажи тёте "спасибо" и не трепыхайся, у нас с Машкой свои расчеты. Пойдем, слопаешь свой последний казенный харч.

Они поднялись из подвала на второй этаж и, уже открывая специальным ключом двери в отделение, Кислов сказал.

- Я тебе докину немного денег, пообедай в кафе "Волга", это в центре, недорого. Не пей без меня, ещё раз прошу. Тебе после такого карантина глотка хватит, чтоб с копыт слететь. Не торопись, все будет.

- Что? - спросил Гриша.

- Жизнь будет, деньги будут, бабы будут, водкой зальешься! А?!

... Он вернулся в свою палату на четыре койки и сразу почувстовал себя здесь уже чужим, уже отстраненно. Его здесь уже не было, хотя он совершенно точно знал, что будет происходить в течении ближайшего часа. И что с однообразием тиканья часов будет происходить до вечера. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Новости здесь случались крайне редко. Первым проснется агроном в прошлом Станислав Сергеевич - его койка в углу у окна. Проснется и опять пожалуется, что к нему "подключались". Кто именнно "подключался" к мозгам Станислава Сергеевича, Гриша за минувшие годы так и не выяснил. Кажется, не удалось установить "подключателей" и Лурье. Иногда это были внеземные цивилизации, иногда - давно сошедшие в могилу предки агранома. Но "подключения" проходило регулярно и больной иногда выполнял дикие приказы "подключателей" - раздеться до гола, не есть три дня, написать письмо Президенту.

Потом придет санитарка и начнет неторопливо всех будить. Встанешь или не подымешся к завтраку - большого значения не имело. За час проснутся и другие соседи, потянутся на завтрак. Эта палата была для тех, кто в целом удерживался в рамках сознания, не буйствовал, не впадал в отключку до полного оцепенения. Во всяком случае, соседи Гриши отличали - где сортир, а где столовая.

В конце коридора были палаты с пациентами куда как более тяжелого состояния, а здесь даже телевизор стоял.

Откуда-то из-за стен послышался голос санитарки, начавшей побудку. Под потолком загорелись плафоны. Станислав Сергеевич сел на койке и с трудом поднял свою большую седую голову на тонкой шее.