Александр Горохов - Забытые на обочине

- Но вы же со Смирницким офицеры. Самые старшие...

- Были когда-то офицерами. Мы здесь по блату и башкой тронутые. Видал водолазный костюм на гвозде? Вот и мы такие, руки ноги есть, а голова медная.

- Один грек сказал: "Я мыслю, значит существую". - попытался пошутить Саня.

- Когда запиваешь по черному, уже не мыслишь. Салага ты. Читал, видать много, да жизнь другая. Откупись от Завара. Подлижись к нему как-нибудь, сделай ему уважение. Забьет он тебя, не в первый раз. Я с Лебедевым говорил, тебя домой отпустят. И статью дадут хорошую, с ней в институт сможешь поступить, у тебя с башкой все в порядке, только ты истерик. Истерия личности, есть такая статья.

Рекалов провел рукой по гладкими щекам и подал пачку сигарет "Кэмел", большую редкость даже за стенами ООС.

- Спасибо, Говоров, держи за труды.

- Да не надо, я...

Рекалов прервал.

- Не хочешь курить - сунь Завару. Не помешает.

- Пошел он к черту.

- Ну, как хочешь, кури сам.

Саня вышел из Маленького кубрика и прошел в Кают-компанию, на ходу распечатывая заработанную пачку сигарет.

У бачка с питьевой водой стоял Заваров и пил из кружки с короткой цепью.

- Поди сюда! - приказал он и не успел Саня приблизиться, как старшина взмахнул кружкой и ударил ею Саню по голове, тут же заорав.

- Ты какое право имел входить в Маленький кубрик?! Кто разрешил?!

Саня отскочил, уворачиваясь от повторного удара. Длинны цепи не хватало, чтоб Заваров сумел его достать и влепить кружкой по лбу ещё раз, как следует. Он размахивал кружкой, дергался, словно собака на привязи.

- Прекрати, Завар! - жестко прикрикнул Рекалов, появляясь в проеме дверей. - Это я его по делу пригласил в кубрик.

- Нечего всякой дряни в командирском кубрике делать! - закричал Заваров. - Порядок есть порядок!

Но смелости по настоящему орать на Рекалова у Заварова не хватило и сбавив тон, он приказал.

- Ложись, Говоров, в койку. Ты еще, свинья неумытая, у меня свое получишь!

Саня прошел на свое место.

Ленивый санитар в этот вечер телевизора не включал, заявив, что аппарат сломался. Обьявили последний перекур и Саня угостил Чекалина подаренными сигаретами - Буйного тебе подложили? - спросил Чекалин. Старшинки наши хитрые, гады. Начнет буйный вставать - вырубай его сразу. Ребром ладони по шее. Не жди, пока он развяжется.

- Плевал я на буйного. - ответил Саня. - Я лучше Заварова убью. И пусть меня хоть в Черняховский дисбат сажают.

- Балда, - без улыбки ответил Чекалин. - Здесь по сравнению с Черняховским дисбатом, просто детский сад.

- Все равно убью, - осмелел Саня. - Убью эту сволочь. Я сумасшедший в сумасшедшем доме. Не расстреляют. И не выгонят, это единственное место в мире, откуда не гонят за плохое поведение.

- Мысля хорошая, - кивнул Чекалин. - Но одному тебе пришибить Завара не получиться. Их восемь человек, они тебя в блин расшибут, едва ты зашевелишься.

- Шестеро. Рекалов и Смирницкий жмурики.

- Шестерых хватит, чтоб из тебя клоуна сделать. Это же просто: бей человека каждый день по башке и через неделю замычит, как корова. И отправишься следом за Олесем-курсантом в мертвецкую. Но мысля твоя толковая... Надо будет о ней самому Заварову рассказать.

- Расскажи, - обомлел Саня. - Тебя за это, может быть, в старшины назначат.

- Назначат. Уже намекали. - кивнул Чекалин. - Только я эту дешевую шелупонь сам готов голыми руками душить. Сявки позорные, блатарей из себя корчат.

Саня огляделся и сказал тихо.

- Нам надо свою команду собрать. И сделать хороший порядок.

- Собирай свою команду, - безразлично заметил Чекалин. - Можешь считать, что двое нас уже есть. Но тогда с этой минуты встречаемся на перекурах только по делу. Коротко и незаметно. Понял? Они себя на чеку держат.

Он потушил сигарету в консервной банке и ушел в кубрик.

Испытывая непонятно от чего легкую радость, Саня улегся на свою койку. Потом повернулся и неожиданно увидел перед собой полуоткрытые глаза "буйного". Губы парня шевелились, из-под светлых ресниц на подушку катились крупные слезы. Саня уловил шепот.

- Боже наш, сущий на небесах, прости нам грехи наши, как прощаешь их всем. Хлеб наш насущный дай нам днесь...

Саня замер. Он никогда не слышал молитв, в церкви не был, побаивался её мрачной торжественности, но в этот момент внутренним чутьем сообразил, что "буйный" читает "Отче наш".

Саня тронул "буйного" за плечо. Тот открыл ясные глаза, моргнул и спросил.

- Земелечка... Где я?

Саня приложил палец к губам, а потом сделал неопределенный жест, давая понять, что парень попал неизвестно куда и говорить об этом рано.