Александр Горохов - Забытые на обочине

Убью, потому что иного выхода нет. Удушу ночью подушкой, на то мы здесь все и сумасшедшие.

С этой приятной мыслью он и заснул.

Утром, во время завтрака, майор Смирницкий впервые не призывал митинговать в защиту свободы Афганистана.

- Эй, майор! - удивленно крикнул через стол Петраков. - Ты что, плохо спал?

Смирницкий поднял голову и ответил строго.

- Щенок сопливый. Обращайтесь ко мне по Уставу, на "вы".

Он поднялся и с кружкой в руках ушел в Кубрик.

Старшины переглянулись, ситуация выглядела подозрительно и требовала какого-то решения. Его нашел Рекалов, сказал спокойно.

- Майор прав... Сопляки. Хоть вы и старшины, но обязаны с уважением относится к возрасту. Судя по всему, Смирницкий пошел на поправку. Его отсюда переведут в отделение для нервно больных.

Ему никто не ответил и Саня понял, что единства среди восьмерки старшин нет. Во всяком случае, Смирницкий и Рекалов, по возрасту и званию, в старшинах числились формально, в избиениях участия не принимали. Смирницкий, быть может, пошел на поправку, а Рекалов стонал по ночам, страдая от алкогольной зависимости, ничто ему не помогало, хотя он был единственным, у кого здесь был курс настоящего лечения, разработанный Дьяконовым.

В полдень привезли "буйного". Началось все с того, что в Кают-компанию вбежал радостный санитар и прокричал.

- "Буйный" прибыл! Весь приемный покой разнес!

Петраков и Заваров радостно вскочили с коек.

- "Буйный"? Здоровый?!

- Как медведь! Всех расшвырял! Возьмите с собой ещё кого и простыни!

Четвертым на укрощение буйного вызвался, конечно, Сухишвилли и следом за санитаром они выскочили из отделения, а снизу уже слышался рев могучей глотки и женские крики.

Вопли продолжались минут пять, после чего двери в Кают-компанию растворились и все участники операции ввалились в отделение. Они едва удерживая светловолосого, здоровенного парня, скрученного полотенцами, в совсем голого. Парень продолжал рычать, отбиваться грубо и неумело, по деревенски. Но он был очень могуч - одним движением плеч отбрасывал от себя нападающих, а ногой свалил Петракова на пол без всяких затруднений. А затем умудрился вырвать руку и так грохнул кулаком в лицо Сухишвиллли, что тот пролетел поперек Кают-компании.

- Да помогите же, сволочи! - закричал Петраков - Простынями крутите!

С простынями дело пошло укладистей. Под звериный рев парня его спеленали в кокон, свалили на пол, хотя он все равно обеими ногами ударил Заварова в живот и тот свалился, корчась, как червяк, к радости Сани.

В отделение появился Лебедев, со шприцем в руках, в два движения захлестнул руку буйного резиновым жгутом, придавил ладонь его коленом и ввел в вену иньекцию.

Парень ещё дергался и Саня заметил на его груди большой крест медный, грубый, топорной работы, не из тех пижонских, которыми похваляются на пляже.

Лебедев распрямился и кивнул.

- Хорошо освоили свою работу, мужики. Получите лишнюю прогулку во дворе. Оставьте этого в покое, он сейчас заснет.

Лебедев ушел, а Заваров приказал.

- На койку этого взбесившегося! Рядом с Говоровым! Хорошее будет соседство!

Буйный стихал на глазах. Его уложили на койку, он дернулся, оскалил крепкие зубы, улыбнулся, закрыл глаза и примолк.

- Крест ещё носит! - заметил осуждающе Сухишвилли и размазал по своему лицу кровь из носа.

Появление в палате буйного и побоище в приемном отделение старшины обсуждали до обеда и каждый описывал свои героические действия, хотя у Петракова заплыли оба глаза, нос Сухишвилли раздулся до фантастических размеров, а Заваров держался за живот.

- Пусть сегодня спит! Присягу завтра примет! - решил Петраков и буйный спал вполне мирно, ещё не ведая, что его ожидает.

После ужина с Саней опять начались недоразумения. Рекалов позвал его в Маленький кубрик, неловко улыбаясь подал электробритву и сказал.

- Саня, побрей меня пожалуйста. Я тебя не хочу унижать, но у меня руки трясутся и зеркала нет. Не хочешь, я ещё кого попрошу.

- Ничего, - сказал Саня и включил электробритву.

Он принялся обрабатывать щетину Рекалова, тот подмигнул и спросил.

- Как тебе здесь?

- Нормально. Правда, что вы атомной подводной лодкой командовали?

- Нет. Отвечал за машину. На местные порядки не обижайся. По другому тут нельзя. Если каждому дать волю, то здесь крышу со стропил сорвут.

- Наверное. Но зачем без причин бить людей каждый день?

Рекалов пожал плечами.

- Поверни наоборот. По своему.