Екатерина Савина - Лагуна вечной любви

– Прямо, – прошептал себе под нос гориллоподобный, – поворотов нет. Дорога узкая, темно. Какого хрена этот пьяный придурок потащился на эту заячью тропку, когда рядом основная проезжая часть. Хотя хорошо, что он пошел именно сюда.

На этой тихой улочке вряд ли можно было ожидать встречный автомобиль – с центральной проезжей части бежала к бару «Верго» широкая асфальтовая дорожка, которую в основном и эксплуатировали, но гориллоподобный водитель напряженно вглядывался в темноту перед капотом.

А когда на слева обочине мелькнула белая рубашка, он резко крутанул руль – влево. Глухой удар потряс машину – на порядочной уже скорости ее занесло и развернуло посреди дороги.

– Выруливай, – хрипнул Крыс, – скорее!

Заскрежетали об асфальт покрытия шин, коротко и пронзительно взвизгнули тормоза и через несколько секунд никакой машины на на этой улочке не было. Осталось только – легкое облачко выхлопных газов, совсем невидимое в темноте – и неподвижное тело вице-президента банка «Пентагра» Семена Абрамовича Каца.

Впрочем, свежий вечерний воздух очень скоро рассеял газовое облачко.

Куликов Степан по кличке Старый был действительно немолодой человек. Когда-то давно – лет тридцать назад – он состоял в качестве боевика в одной из столичных бандитских группировок.

Время, надо сказать, для теневого бизнеса тогда было самое что ни на есть удачное. Еще молодое отечественное предпринимательство никак не укладывалось в рамки постсоветской законности, поэтому часто новорожденные кооператоры считали, что выгоднее для них будет иметь крышу бандитскую, а не законную государственную – в лице правоохранительных органов.

Это уже позже крыши бандитская и законная – слились в единую сложноорганизованную структуру управления коммерческими объединениями по всей стране. Позже – те, кто еще вчера снимал дань с начинающих бизнесменнов, сами подались в коммерсанты.

А тогда – в благословенный семидесятые-восьмдесятые все было просто – главная, что должен был уметь желающий заработать нетрудовым путем – это найти еще нетронутого коммерсанта и взять над ним шефство.

Чем больше подшефных коммерсантов, тем больше денег; а чтобы отыскать коммерсантов, да еще таких, каких не особенно опасно трогать – нужно было уметь хорошо слушать, смотреть по сторонам и держать нос по ветру.

Все это имел Куликов Степан, и дела его шли в гору, но случайно подвернувшийся под его пьяную руку хамоватый ночной прохожий оказался сотрудником милиции. И, конечно, коллеги зарезанного Степаном перерыли в неделю весь город, вышли на знакомых Степана, что-то там пообещали, чем-то там пригрозили и через две недели Степана сдали.

Ему накрутили полную катушку – пятнадцать лет. Он отсидел, вышел, очень скоро снова сел, потому что уже нечего было ему терять после пятнадцати лет потерянного времени и не берегся он и снова вышел, но уже другим – притих и замолчал.

Какое-то время нищенствовал, а потом его талант – видеть и слышать все вокруг – пригодился теперешним работодателем. А на что он был еще годен – немолодой, порядком подрастерявший по тюрьмам сноровку и силу. Так Степан Куликов, получивший теперь кличку Старый, стал впрочем довольно высокооплачиваемым соглядатаем.

Но – если верить старинной русской пословице – и на старуху бывает проруха – то и Старый имеет право на ошибку. Сменив ушедшего и не сдавшего вахту Адольфа, покинув машину, где безрезультатно просидел почти всю ночь и весь день, Старый вошел в подъезд, поднялся на нужный ему этаж и остановился у двери, за которой скрывались объекты его слежки.

Он знал, что нарушает неписанную инструкцию соглядатаев, но не мог справиться с чувством тревоги, изматывавшим его ослабленные тюрьмой нервы.

Старый наклонил седую голову к замочной скважине и прислушался.

Голоса.

Он улыбнулся, услышав их. Значит, те, за кеми он должен следить, все еще на месте.

Он снова прислушался. Мужской голос и женский. Мужской приближается. Женщина что-то кричит. Старый отпрянул от двери – загрохотали засовы.

Стараясь ступать, как можно тише, он сбежал вниз по лестнице и остановился, замешкавшись. Своего предшественника Адольфа он не видел, поэтому сведений об этом доме у него было мало. Он не был уверен, например, что не заперт люк, ведущий на чердак, по которому можно легко перебраться в другой подъезд.

Поэтому он решил подождать – посмотреть, куда пойдет объект – вверх или вниз. Или зайдет в какую-нибудь другую квартиру.