Екатерина Савина: Иллюзия любви

Васик повернул ручку приемника, и тотчас звуки безымянной мелодии складно и сладко заполнили сгустившуюся в салоне автомобиля тишину.

Васик снова вздохнул и посмотрел на замершую утреннюю улицу, где старика с разбитым лицом, судя по всему, только что проснувшегося на какой-то лавочке, выглянувшее солнце снова заставило идти куда-то и волочить за собой такую же дряхлую, как и сам старик, серую тень.

– Посмотреть на часы или не посмотреть? – подумал Васик и вдруг заметил, что в его пальцах дымится наполовину истлевшая сигарета. – Докурю, тогда посмотрю, решил Васик и тут же, повернув лежащую на обруче руля руку, искоса глянул на свои часы.

– Два часа и сорок минут, – проворчал он, – два часа и сорок минут прошло... Ну, все еще пять минут жду и еду домой. Только пять минут. Максимум – десять.

Через полчаса он выключил приемник, а еще через полчаса, пошарив в лежащей на панели управления сигаретной пачке, убедился, что сигарет не осталось ни одной. Васик покрутил головой и решительно повернул ключи в замке зажигания, но вдруг снова заглушил мотор и, едва слышно вскрикнув, уставился в окошко...

– И дальше что? – поинтересовалась я. – Что ты там увидел?

– Ее, – тоскливо протянул Васик и откинулся на спинку кресла, – она мне на вечер встречу назначила, а потом отменила, сказав, что задержится на работе. Ну, я подумал – подожду ее, сюрприз устрою. Букет огромный купил. Всю ночь ей звонил, понимаешь, не было ее дома. Потом к подъезду подъехал утром и ждал, ждал... Ну, а когда время уже к обеду – смотрю, она идет. Счастливая такая – сумочкой помахивает... Косметика на лице свежая... – он вздохнул, – а блузка чуть помята – пониже ключицы две параллельные складочки.

Васик замолчал и мрачно уставился на дно кофейной чашечки.

– Н-да, – проговорила я, закуривая, – вот так дела. Никогда я тебя, Васик, таким не видела. А, казалось, будто знаю хорошо тебя. Влюбился, значит?

Васик, не отрывая взгляда от чашечки, подтвердил кивком.

– А она?

Он неопределенно пожал плечами и вздохнул.

– Понимаю, – сказала я, – ситуация не сказать, чтобы экстраординарная. Скорее наоборот. Не грусти, Васик, такое бывает...

– А мне от этого легче, что ли? – тоскливо осведомился Васик. – Что такое бывает? Я, может быть, первый раз в жизни влюбился, а она на меня вообще никакого внимания не обращает. Я уж и так и так... И цветы, и шампанское, и подарки дорогие... Стишки даже выучил, чтобы интеллектом поразить. Вот послушай...

Он закатил глаза к потолку и заговорил, беспрестанно прерывая вдохновенную речь мычанием и мемеканьем:

– Дым табачный воздух выел... Комната – глава в кру... э-э... м-м... крученыховском аду... аде. Вспомни, за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил... М-м... Слов моих сухие листья ли... э-э... заставят остановиться жадно дыша?.. Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг... Э-э-э... М-м... Эта любовь мне не по силам. Пока. Целую. Твой Василий.

– Я в конце немного от себя присочинил, – добавил Васик, закончив декламировать, – чтобы она подумала, будто это я сам для нее написал. Правда, здорово, а, Ольга?

– Правда, – согласилась я, – а как вы с ней познакомились?

Васик закурил и вытянул свои длинные ноги на середины комнаты, отчего стал похож прислоненную к стене этажерку.

– В прошлую субботу я нажрался, – начал он, – дружка одного встретил, с которым в университете учился, ну и... А в воскресенье проснулся и понял, что, если не похмелюсь, то понедельника мне не дожить. Пошел в первый попавшийся кабак, а это не кабак оказался, а кафе. Ну, заказал себе пятьсот граммов и салатик. Выпил, стал по сторонам смотреть, а за соседним столиком сидит такая... – Васик сладко зажмурился и пошевелил в воздухе растопыренными пальцами – будто гладил кого-то невидимого, – такая... И завтракает булочками с чаем... Волосы белые-белые, пушистые, пушистые... Блондинка, в общем. На щеке родинка, на шее – еще одна. А глаза огромные, как... как две чашки кофе. У меня сразу дыхание перехватило, – проникновенно поделился Васик и надолго замолчал.

Я осторожно потушила сигарету в пепельнице и, стараясь не шуметь, налила себе и своему собеседнику еще кофе.

Васик все молчал. По его лицу блуждала растерянная и виноватая улыбка.

– А дальше? – шепнула я, когда почувствовала, что молчание стало слишком затягиваться.

– А? – встрепенулся Васик.