Вопреки прогнозам гражданской метеостанции и климатической службы флота, атмосферное давление начало резко понижаться, а с юга, со стороны Турции, стал быстро накатываться облачный фронт.
Облака вздымались на горизонте сизым горным хребтом. Он рос на глазах. И через четверть часа встал прямо над локаторами станции непроницаемой вертикальной стеной. Стих самый легкий ветерок. Весь мир казался неподвижным, словно заспиртованным в намертво запаянной стеклянной колбе. Тишина стала ватной. Уши словно бы заложило, как при взлете на авиалайнере. Сколько ни напрягай голосовые связки, изо рта не выходили никакие звуки.
Чтобы как-то поднять настроение, Ермолай решил сварить крепкий кофе. В жилой комнате у него была отличная медная турка. Он насыпал туда крупно помолотый кофе, положил две ложки сахара и поставил турку на диск электроплиты. Диск достиг вишневого цвета почти мгновенно. Темно-коричневая жидкость начала подниматься к узкому горлышку турки и вскипела пузыристой пеной так быстро, что Ермолай едва успел убрать турку с плиты.
И в это время прямо за окном, казалось у самого стекла, сверкнуло мертвым снежным светом, и тут же на голову обрушился оглушительный звуковой удар. Ермолай даже на мгновение оглох. Он потряс головой и потер уши. Слух вернулся через несколько секунд. И сразу послышались чьи-то крадущиеся шаги. Его сердце испуганно сжалось. Он не сразу сообразил, что это шумят струйки начавшегося дождя.
Дождь усиливался, и быстро превратился в тропический ливень. За окном стояла сплошная водяная стена, за которой не было видно ничего. Мир исчез. Словно изображение с выключенного телевизионного экрана.
Бебуту представлялось, что ливень длился вечность. На самом деле, когда дождь кончился, он взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что ненастье бушевало меньше десяти минут. Бебут вышел на крыльцо своего жилого модуля, и увидел необычную картину.
Мимо него по каштановой аллейке бежали солдаты и офицеры.
Они бежали к лаборатории.
Ее окна были разбиты. Изнутри здания шел слабый пепельный дым. В промытом ливнем воздухе остро пахло горелой резиной.
Что произошло в лаборатории во время грозы, не мог сказать никто.
Комиссия, разбиравшаяся в происшедшем, пришла к выводу, что в здание проникла шаровая молния.
Как было сказано в ее заключении, данное слабоизученное электрическое атмосферное явление и вызвало в помещении нештатные электродинамические процессы. Они привели к поражению электрическим разрядом научного руководителя лаборатории доктора Тукеева, проводившего плановые научные исследования, и полное уничтожение секретной экспериментальной установки, носящей кодовое название «Посейдон».
Непосредственно в помещении, где размещалась установка и куда проникла шаровая молния, находился только научный руководитель лаборатории доктор Тукеев. Трое технических работников, участвовавших в эксперименте, в момент случившегося были в изолированной пристройке, где размещался электросиловой щит и трансформаторная группа.
Во время грозы сработала автоматика, отключающая силовую линию, идущую в основное здание лаборатории. Один из техников попытался позвонить туда по телефону и предупредить научного руководителя, но телефон никто не брал. Тогда двое других сотрудников сами направились в лабораторию. Там они обнаружили своего научного руководителя, лежащего в бессознательном состоянии у горящей установки. Сотрудники приняли меры к эвакуации тела доктора Тукеева из зоны пожара.
Прибывшая бригада врачей скорой помощи установила у Тукеева признаки сильного поражения электрическим током.
Тир Сулейменович был помещен в специализированное отделение флотского госпиталя, а затем отправлен в Центральный армейский госпиталь имени Бурденко в Москву. Общее состояние больного там пришло в норму.
Однако, научный руководитель лаборатории полностью потерял долгосрочную память.
Через несколько месяцев к нему вернулась речь, способность к абстрактному и связному логическому мышлению. У него восстановились все бытовые навыки. Он адекватно ориентировался в социальной среде. Но он совершенно не помнил, кто он такой, и что было в его жизни до того, как он очнулся на госпитальной койке.
У него полностью исчезли из памяти все профессиональные знания. Доктор физико-математических наук не помнил ни одной формулы, а выражение Закон Ома было для него пустым звуком. Более того, он испытывал даже какой-то душевный дискомфорт при одном упоминании о формулах, физических законах или электричестве.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу