Мария Амор - Дар шаха

События последних недель, начавшиеся с неприятных происшествий, переросли в убийство. Все это время я пытался как можно эффективнее противостоять чужим посягательствам, но что бы я ни делал – упирался или бездействовал, обращался к помощи Виктора или предпринимал собственные шаги, – ситуация стремительно деградировала. Теперь я был готов уступить, отдать газырь, но было поздно. От меня уже ничто не зависело: никто не мог воскресить Самиру, покупатель газыря исчез, а я был по-прежнему втянут в паутину чужих, непонятных мне конфликтов и не мог предотвратить ни единого несчастья. Таким бессильным, потерянным и уязвимым я не чувствовал себя с тех пор, как погиб отец.

Я все еще сидел на обочине, свесив голову, когда раздалась сирена и из-за поворота вылетела полицейская машина. Из машины выскочили двое полицейских с оружием наперевес. Я послушно заложил руки за голову и на все вопросы ответил чистую правду – что спускался со скалы и обнаружил тело. Сам к нему не подходил. Пока я не разобрался, что происходит, я не решался подвести Бюро.

Полицейские закрыли дорогу, вызвали вертолет. Прибыл медицинский эксперт-коронер. Спустя полтора часа прилетел вертолет шерифа, с него в пропасть на веревках спустились ребята из поисково-спасательной команды. Я сидел на обочине, обхватив руками колени, чтобы скрыть нервную дрожь, и следил за действиями спасателей. Продолжал притворяться случайным скалолазом и ждал подтверждения тому, что видел внизу.

В душе бушевал торнадо. Я снова и снова прокручивал в голове все случившееся в тот день. Была ли она еще в живых, когда я приехал сюда с газырем? Надеялась ли, что я ее спасу? Как ее убили? Мог ли я спасти ее? Что я мог сделать иначе? Где ошибся? Знает ли Виктор, что она мертва? Почему он со всем своим ФБР не сумел спасти ее? Я сглотнул горький ком. Кто это сделал?

Через некоторое время к парящему в небе вертолету подтянули мешок с тем, что осталось от женщины с божественным телом и характером веселого молодого животного. Жалость, жуткое чувство вины и ярость обуревали меня.

Подошел шериф, попросил еще раз рассказать, как я обнаружил тело. Я повторил историю о том, как тренировался на спуске и почуял запах, а дальше увидел лакированные туфли. У меня проверили документы, убедились, что я действительно владелец «Теслы». Для солидности я предъявил карточку для входа в «Рейган». На полицейских, как и на всех прочих должностных лиц, производит впечатление, когда она узнают, что имеют дело с хирургом «Рейгана». Они записали имя и телефон и отпустили меня.

Как быстро полиция получит заключение судебной экспертизы? Когда установят личность убитой, опросят ее родственников и выйдут на меня? Дня два-три? Для меня сейчас бесценен был каждый час.

Не знаю, как я доехал домой. Всю дорогу перед глазами продолжал раскачиваться мешок с трупом на фоне небес, а в ушах звучал голос Самиры, умоляющий спасти ее. Я понадеялся на Виктора. Теперь я не успокоюсь, пока не сделаю все, чтобы понять это дело и самому найти убийцу. Но сначала надо прийти в себя. Сейчас я не смог бы сообразить, сколько будет дважды два.

Дома я добрел до постели, принял десять миллиграммов золпидема и вырубился.

Проснулся еще до рассвета. Вчерашнее несчастье не исчезло – навалилось, принялось душить. Но сегодня было чуть легче, чем вчера. Теперь я мог думать и был готов действовать. С чего начать? Я вспомнил кое-что из слов Патрика, тщательно обдумал все случившееся и решил начать с самого начала.

В темной затхлой камере не имелось даже стула, только в углу валялся какой-то покрытый пятнами соломенный матрас. Было жарко и душно. Александр сорвал с себя сюртук. Не нашел, куда повесить, бросил на пол. Трясущимися руками распутал виндзорский узел галстука. Галстук тоже полетел на пол. Попытался расстегнуть верхние пуговицы рубашки, но руки не слушались. Тогда просто дернул с такой силой, что пуговицы отлетели. Закатал рукава.

Садиться на грязный матрас побрезговал, да и не мог сидеть. Метался по камере от стены к стене. С минуты на минуту его вызовут на допрос или появится Реза-хан.

Часы текли, но никто не являлся. Неужто сертип поверил, что Воронин виновен? Что, если ему просто удобно, что нашелся козел отпущения и с него снято подозрение? В камере стало смеркаться. Александр устал ходить, сел, скорчившись, на грязном матрасе, обхватил руками острые колени. Время шло, но кроме молчаливого охранника, подавшего в окошко чашку с водой и плошку с рисом, никто не появлялся. Воду он выпил, есть не мог.