Александр Граков - Город пропащих

"Осторожнее", - хотел крикнуть он и устремился к балкону, но на его глазах легкое тело старика, слишком сильно подавшегося вниз, вдруг исчезло...

Федор услыхал резкий стук об асфальт, а потом наступила тишина.

Все произошло настолько быстро, что Федор не успел опомниться. Он стоял около балкона, будто опоенный каким-то зельем. Потом что-то включилось внутри, наверное, чувство самосохранения. Федор схватил со стола толстую тетрадку Збарского, засунул ее во внутренний карман куртки, затем в прихожей надел первые попавшиеся ему на глаза кожаные перчатки и только тогда открыл замки, аккуратно вытерев их концом шарфа.

Выбежав во двор, первое, что он услышал, это отчаянные крики с той стороны дома. Наверное, прохожие обнаружили труп.

Светланы нигде не было видно. Нужно было немедленно уходить, но, не увидев девушки, он этого сделать не мог. Тогда он вышел со двора на соседнюю улицу и сразу же наткнулся на нее.

Светлана стояла, прислонившись к железной решетке ограды, и курила. Глаза ее были совершенно спокойны и холодны. И тут он понял, что ему нечего сказать ей.

- Ну, что? - спросила девушка, внимательно оглядывая его. - Он просветил тебя?

- Его нет... - тихо произнес Федор. - Теперь ты богатая наследница. Поздравляю.

Глаза Светланы расширились. Федор смотрел на нее, как на незнакомку. Но ведь и правда, как оказалось, он совсем не знал ее.

- Ты?.. - Она недоговорила.

- Нет, конечно, - горестно усмехнулся Федор. - Он был сильно пьян. Его рвало. Он выпал с балкона. Ты довольна?

Но девушке, казалось, чего-то не хватало. Федор догадался по выражению ее лица, что ее бесит его спокойное, невозмутимое поведение.

- Ты хоть поплачь о нем... Если сможешь... - Федор тоже достал сигарету. - Выкурим прощальную?

- Ты... - начала она... - Ты зверь... И как только ты мог подумать, уголовщина, что я с тобой... ты мне для одного только был нужен...

- Э, нет, барышня бывшая невеста... - Федор фамильярно похлопал ее по плечу. - Ничего не получится... Я не клюнул на это. Никаких выяснений. Хавай наследство и е...сь с братиком Митей. Вы оба страшнее любого блатного в Москве. А чтоб не пыталась меня втянуть в шашни с ментами, знай, я прихватил тетрадочку отчима. Он мне сказал: здесь все про вас...

Федор прижал ладонь правой руки к груди. Он боялся сейчас даже взглянуть на ее лицо, зная, что оно искажено злобой. Но все-таки взглянул, чтобы окончательно освободиться от всяких иллюзий и своих по-детски счастливых надежд.

Как он доехал до дома, Федор не помнил. Но первое, что сделал, это позвонил Семену и без всяких лишних слов объявил:

- Свадьба отменяется. - А потом рухнул на кровать не раздеваясь и пролежал всю ночь без сна, без слез, без чувств.

Утро наступило внезапно. Наверное, он все-таки забылся с рассветом, потому что солнце, светившее ему в лицо сквозь штору, показалось вестником возвращения из мрака.

Он прислушался: говор и бормотанье несчетных голосов, смех, шарканье ног по плитам тротуаров, звуки троллейбусов и машин, отчаянное буханье барабана в оркестре, наигрывавшем какой-то марш у входа в "Макдоналдс" на Арбате. День был в разгаре. Совсем не тот день, которого он ждал, день из какой-то другой жизни, которую ему еще предстояло начать сначала.

Трезвонил телефон, но подходить к нему не имело никакого смысла. Он донес бы до него голоса оттуда, куда ему не было возврата. Он не желал объяснений и не принял бы ни от кого сочувствия.

За эти сутки он, кажется, пережил все чувства, какие способен испытать человек: одиночество и страдание, ярость, потрясение и ужас. Нескончаемая одинокая мука терзала его сердце. Судьба поиграла с ним, как люди иной раз играют с букашкой, а под конец возьмут и раздавят ее ногой.

Но надо было жить. Ни водка, ни петля, ни разгул не могли бы освободить его сердце от страшных воспоминаний. Он должен попытаться переродиться. Вчера он умер, а сейчас на это солнце смотрит уже совсем иной человек;

Так говорил себе Федор, вставая. Он заставил себя умыться и даже позавтракал. Потом сам позвонил Сашке и попросил его вывезти из его квартиры всю эту дребедень, имея в виду новый костюм, дурацкие вазы и прочую туфту, которую он приготовил к свадьбе. Тот, не задавая лишних вопросов, выслушал его молча и осторожно спросил, когда лучше заехать.

Федор хотел ответить "сейчас", но его словно что-то толкнуло, он вспомнил, как обещал Аджиеву быть у того на даче к полудню. Но разве теперь все прежние обещания имели силу? И кто такой для него Аджиев в этой его новой жизни? Речь шла о дочери, да, Федор теперь все окончательно вспомнил. Артур Нерсесович почему-то решил доверить ему свою дочь, пока он поедет на какие-то важные переговоры.