Александр Скрягин - Главный пульт управления

Варга замолчал.

– Интересная притча, – насторожился Ефим. – И, что она значит?

– На Востоке говорят: не всегда находишь то, что хочешь, даже, если знаешь, что ищешь, – показал белые зубы цыган.

– Ты что, напугать меня хочешь, а, Михаил Иванович? Истории про смерть рассказываешь… – внимательно посмотрел на цыгана майор.

– Ай, подожди, Ефим Алексеевич сердиться, я тебе конец притчи еще не рассказал…

– Ну, так рассказывай! – не ответил на его улыбку Ефим.

– Слушай. Смерть посмотрела на стоящего перед ней человека и спросила: «А ты чего так побледнел, Ходжа? Ты, наверное, думаешь, я за тобой пришла? Нет, Насреддин, успокойся! Твой земной путь еще не пройден. Я тебя по другому делу искала. Один твой знакомый, умирая, просил передать тебе в уплату старого долга тысячу золотых динаров. Я поклялась своей честью, что выполню его последнюю просьбу. Вот эти деньги! Прошу тебя, возьми их, Насреддин! Будь добр, не отказывайся, не лишай меня честного имени и уважения к себе!»

Варга замолчал и посмотрел на Ефима, серьезно, без намека на улыбку.

– Вот конец мне понравился, – почесал нос майор.

– Удачи! – напутствовал Мимикьянова цыганский барон. – Ты, Ефим Алексеевич, не пропадай так надолго, заходи!

– Обязательно! – пообещал Ефим и покинул уютный особняк, завешенный красно-черными коврами.

Интуиция майора затаилась в своих темных апартаментах и сидела там тихо, как кошка в засаде на воробья.

Ефим медленно шел по узкому тротуару.

Трещинки в высохшем от старости асфальте убегали из-под его подошв, как напуганные змейки.

На повороте тротуара плашмя, опираясь на одну из педалей, лежал велосипед. Его переднее колесо вращалось, посверкивая на солнце никелированными спицами. Рядом никого не было. Майор внимательно оглядел территорию. В соседних кустах двое загорелых заводских мальчишек колдовали над какой-то железной штукой, похожей на часы без корпуса. Рядом с кустами стояла загорелая черноглазая девчушка лет десяти с круглым южнорусским личиком, соболиными бровями и носиком кнопкой.

«Наверняка, эта красота попала сюда в Сибирь вместе с автотракторным заводом», – подумал майор.

– Ну, хватит вам, пошли! – строгим голосом говорила маленькая женщина. – А то я тете Оксане все расскажу!

– Да, подожди, ты! – отмахивались от ее слов с головой ушедшие в недра механизма мальчишки. – Сейчас вот шестеренку поставим и все!

Майор миновал велосипед вместе с недоступной детской Вселенной и завернул за угол. Он шел и пытался вспомнить все, что знал о суфийских братствах.

А знал он не так уж мало. Из книг, которые можно найти в любой хорошей библиотеке и из закрытых разработок, полученных им из спецархива Федеральной службы безопасности.

В официальной науке суфиями принято называть особых мусульманских философов, объединенных в закрытые для посторонних общины – братства. Считается, что они возникли внутри мусульманства, появившегося на Ближнем Востоке в седьмом веке нашей эры, просуществовали несколько столетий, а к нашему времени давно исчезли.

Однако, судя по данным, полученным в результате исследований, проведенных спецслужбами различных стран, общины суфиев существуют и сегодня. Но они закрыты для окружающего мира. Обычным людям о них ничего не известно.

Эти общины не связаны с какой-то конкретной религией. Они имеются среди последователей самых различных вероисповеданий и даже среди тех, кто официально не придерживается никакой веры.

Суфием, например, был мусульманин Омар Хайам, философ и математик, известный в Европе, как автор стихов, воспевающих вино и женщин. Однако так думают только непосвященные. На самом деле, под женщиной Омар подразумевал Природу, а под сладким вином – Знания.

В одно из суфийских братств входил и английский протестант, настоятель собора Джон Свифт, написавший книгу о путешествии Гулливера в страну лилипутов. Немногие понимают, о чем, в действительности, повествует эта книга. Под именем Гулливера Свифт изобразил суфия, а лилипутами назвал обычных людей. «Путешествие Гулливера в страну лилипутов» – история о том, какой видится жизнь человечества с высоты суфийского знания.

Являлся суфием и православный Михаил Лермонтов, офицер русской императорской армии, написавший поэму о печальном демоне, который отверг службу Великой цели ради собственной свободы. И сделав это, вдруг с ужасом обнаружил, что большей ошибки он не мог совершить. Потому, что второе имя абсолютной свободы – абсолютная Тоска.