Александр Скрягин - Тайная геометрия

Мимикьянов стоял, раздумывая.

Но раздумывать, особенно, не пришлось.

Стоящий на тропинке «мусорный бак» вытащил старый надежный «ТТ» и кивнул килограммовым подбородком в сторону дорожки, идущей дальше вдоль насыпи. Шагов через двадцать она уклонялась в сторону и терялась в зарослях шиповника.

– Пошли! – повел вороненым стволом «мусорный бак». – Не бойсь, Спиридон Пантелеевич ученого человека не обидит.

Выбора е было. Майор пошел по дорожке.

Передвигаясь вдоль насыпи под усиленным конвоем, майор начал прикидывать возможности ухода. Условия были не самыми лучшими, – впереди – двое, сзади – двое. По крайней мере, у одного – пистолет.

Но лес есть лес. В лесу никто гарантий не даст ни стрелку, ни цели.

Однако долго размышлять, и перебирать варианты бегства от вооруженного конвоя, майору не пришлось.

Кусты расступились, и они оказались у большого дома из почерневших сосновых бревен. Вокруг – аккуратный, выкрашенный в зеленый цвет заборчик в метр высотой. То ли, дом егеря, охраняющего сосновый бор, то ли, – путевого обходчика, охраняющего положенную на насыпь бесконечную стальную лестницу с перекладинами из толстых шпал.

С усердием потерев подошвы ботинок о лежащей на крыльце коврик, ящикообразный конвоир открыл дверь на застекленную веранду. Отсутствовал несколько минут. Потом высунулся и махнул рукой: «заходите!»

В помещении с пыльными квадратиками стекол пахло лавровым листом и свежим огуречным рассолом.

На дощатом полу веранды стояли банки с прижавшимися к стеклу любопытными красными физиономиями помидоров. Они будто пытались разглядеть в полусумраке: кто это пожаловал в гости? Вопрос этот был для них отнюдь не праздным. Через короткое время они могли проследовать вслед идущим гостям в качестве закуски.

С веранды в комнату вела тяжелая дверь, обитая серным кожзаменителем, простеганном ромбами с блестящими желтыми шляпками мебельных гвоздей по углам.

Комната оказалась светлой и просторной. Бревенчатые стены не штукатурены, но тщательно ошкурены, на уровне человеческого роста покрыты вагонным лаком.

Посредине комнаты – стол под белой скатертью, доходящей до пола. Пол из толстых деревянных плах выкрашен суриком.

На столе – несколько тарелок с парафиновыми ломтиками сала, солеными огурцами и черным хлебом. Меж ними – грушевидный стеклянный графинчик с пробкой в виде зеленого шара на толстом столбике. Прозрачная жидкость в графинчике отбрасывала на скатерть синеватые блики, как хорошая оптика бинокля или снайперского прицела.

Вокруг стола – несколько стульев с резными деревянными спинками.

Человека в комнате Ефим сразу и не заметил.

Возможно, когда майор вошел, тот неподвижно стоял в углу. А, может быть, он бесшумно появился из-за плотной темной шторы, ведущей в смежное помещение.

Был хозяин невысок, худощав, почти, как подросток. Но волосы – седые, но не как куриное перо, а литые, блестящие, будто алюминиевая проволока. Нос – дырчатый, как кусок пемзы. Щеки ввалились под скулы, а над ними глаза – маленькие, светло-бирюзовые цветом, почти без ресниц.

– Садись, Петр Петрович! Рад, что в гости зашел, не побрезговал! – высоким, с хрипотцой голосом произнес человек.

Майор подошел к столу и сел на стул с жесткой деревянной спинкой.

Опустился на стул, стоящий на другой стороне стола, и седой человек.

– Вот, Петр Петрович, решил я на тебя взглянуть, – высоким голосом произнес он. – Лично познакомиться. Выпить хочешь, а, Петр Петрович?

– Нет, не хочу, – покачал головой Ефим.

– По стопочке, за знакомство?

– Дел у меня еще много сегодня, – стоял на своем Ефим.

– Она у меня на маральих пантах! – взял графинчик за широкий зад хозяин комнаты. – Очень полезная! Просто – мама-удача! Шлагбаум так поднимает, обратно не опустишь… И идет хорошо! По пол стопки, если ты такой занятой! А?

– По половине от половины, – предложил майор.

Седой резко вскинул на него маленькие бирюзовые глаза: уж не посмел ли гость смеяться над ним? Но, натолкнувшись на безмятежное выражение Ефиморва лица, тут же потушил взгляд.

– Ладноть, – кивнул он, вынул пробку с зеленым шаром и аккуратно разлил водку по низким широким стопочкам.

– Ну, давай! – сказал он, поднимая стекляшку. – За знакомство!

– А ты кто? – не придумав ничего умнее, спросил майор.

Рука седого с наполненной до краев стопкой застыла у сухих губ.

– А, ты что, не понял – не узнал? – склонил он голову к плечу. – Эх, наука-академия! Кирпатый я, Спиридон Пантелеевич.