Александр Смирнов - Вавилонская башня

— Наших много погибло? — спросил Василий.

— Никого, — ответил Кузьма.

— А у них?

— Все.

Отряд численностью полторы тысячи человек готовился к передислокации. Пещера, ставшая уже родной, прощалась со своими постояльцами. За каменным столом сидели трое. Василий лежал рядом и с интересом слушал рассказ командира об удачно проведённой операции.

— Я решил перестраховаться, на случай если время построение нам так и не удастся узнать. Поэтому бойцы были подготовлены к многочасовой засаде. Я понимал, что конечности онемеют у них уже через час и о прицельной стрельбе можно будет забыть. Но тренировки сделали своё дело. Всё разыграли, как по нотам.

— Слава Богу, всё уже позади, — облегчённо вздохнул Василий.

— Не думаю, — задумчиво сказал командир. — Основная часть партизан теперь для нас люди незнакомые, а не все, как Василий, могут вынести пытки.

— Ты думаешь, он у нас? — спросил Кузьма.

— Даже не сомневаюсь.

— О ком это вы? — не понял Василий.

— Ясное дело о ком, о политруке, — пояснил Ферзь.

— Значит, вы его судить хотите? — спросил Василий.

Никто ничего ему не ответил.

— А в библии сказано: "не суди и несудим будешь".

— Ты не всю библию знаешь. Там ещё сказано: "предавший однажды, предаст не единожды", — пояснил Кузьма.

— Не думал, что ты библию читал, — удивился Василий.

— Приходилось, — коротко ответил тот.

Командир строго посмотрел на Кузьму.

— Можешь не сомневаться, командир, всё будет сделано, — понял его без слов лейтенант.

— А что с этим делать будем? — Ферзь кивнул головой в тёмную часть пещеры. — Я столько взрывчатки натаскал, на всю Германию хватит.

— Столько нам не унести. Люди истощены, а путь неблизкий. Заберём потом, когда всё утрясётся, — решил Андрей Петрович.

Нет необходимости объяснять значение слова — потом, ибо каждый знает, что первым синонимом к нему можно использовать слово — никогда.

Под проливным дождём и канонаду грома отряд покинул знакомые места и скрылся в лесу. Молния ударила в скалу, завалив лаз пещеры камнями и землёй. Дерево, корневище которого являлось естественной ширмой, сдвинулось. Многолетняя борьба была закончена. Вековой исполин был побеждён и поглощён болотом.

На новом месте командир партизанского отряда со своими помощниками уже не жили в пещере. Просторные землянки, построенные добротно, говорили, что люди здесь устроились основательно и в ближайшее время никуда отсюда уезжать не собираются. Да и партизанским отрядом их назвать было трудно. Полторы тысячи человек, хорошо обученные, вооружённые и сытые, скорее представляли из себя воинское подразделение, находившееся в тылу врага. Связь с большой землёй теперь была постоянной. Из-за линии фронта прилетали самолёты, обеспечивая отряд боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Москва забрасывала отряд приказами. В штабе отряда разрабатывались операции, которые успешно выполнялись партизанами. И уже трудно было понять: кто в чьём тылу находился, толи противник в тылу у партизан, толи партизаны в тылу у противника.

Как и в любой другой работе, однообразие приедается. Героический пафос лихих вылазок и боевых стычек с противником со временем стал терять свою остроту. Адреналин, который заставлял закипать кровь, уступил место усталости и раздражённости на рутину, которая присутствует в любом труде: взять хоть бухгалтера — изо дня в день пересчитывает чужие деньги, а спроси зачем, так он и сам не ответит. Однако, эмоции, которые, собственно и заставляют нас совершать немыслимые поступки, сваливаются на людей неожиданно, в то время, когда их никто не ждёт.

Совершенно неожиданно в землянку вбежал Ферзь с вытаращенными глазами толи от радости, толи от удивления.

— Андрей Петрович, дорогой, радио с большой земли! — прокричал он.

— Ну и что?

— Василия представили к званию героя Советского Союза, а вам полковника присвоили.

Вот тут уже было не до рутины. Тут не адреналин, а нечто другое вспенило кровь всего отряда. Это нечто в одно мгновение распространило новость по отряду, и бойцы, забыв субординацию и дисциплину, вырвавшись из повиновения, воздавали почести, как это положено на Руси, своим спасителям и кумирам. И ни командир, а уж тем более ни его помощники, не могли сдержать этот стихийный, но воистину искренний порыв.

Каждый даже самый маленький руководитель знает, что если процесс невозможно подчинить, то его необходимо возглавить.