Александр Смирнов - Вавилонская башня

— Америка от нас недалеко ушла. Мы насаживаем всем свой коммунизм, а они свой империализм. Хрен редьки не слаще.

— Так ты папа и Америку приговорил? — не удержался Андрей.

— Действительно, что-то мы слишком далеко зашли. Уже до Америки докатились. Давайте спустимся на нашу грешную землю.

Разговор сразу прекратился. Все молчали и не знали что делать. Тишину прервал отец.

— Вероятнее всего, тебе предложат место заместителя главного редактора, — обратился он к сыну.

— Уже обратились, — удивился Андрей.

— Это логично. Сгноить меня в психушке, неэтично — герой всё-таки. Выгнать невозможно по тем же причинам, а этот ход устраивает всем. Сын в заложниках — это почище, чем номерки на руке!

— Я откажусь.

— Даже и не думай. Ты думаешь они остановятся перед моими прежними заслугами? Как бы ни так! Считай, что мне предложен очень лояльный вариант.

— Ничего себе лояльный! — возмутилась Любаша. — Ты же писать не сможешь!

— Писать я смогу.

— А что толку, если они тебя публиковать не будут? — негодовал Андрей.

— Опубликуют позже.

— Когда? — спросила Любаша.

— Когда башня рухнет. — Василий посмотрел на недоверчивые взгляды домочадцев и ещё раз подтвердил. — Рухнет, рухнет, — даже не сомневайтесь.

— И кто тогда опубликует?

Василий обвёл взглядом свою семью и пожал плечами.

— Не знаю. Может быть вы, — он остановил взгляд на сыне и невестке, а может быть…

Лицо отца вдруг засияло, и он улыбнулся.

— Вы долго нас без внуков держать будете? Сколько можно ждать?

Любаша опустила глаза и засмущалась:

— Потерпите чуть-чуть. Немного уже осталось.

Разговор, казавшейся до селе тяжёлым и неприятным, будто ветер, переменился в противоположную сторону. Вместо холода и безысходности теперь он нёс радость и надежду, вместо запаха затхлости повеяло свежестью. Семья уже забыла, что только что они обсуждали. Появился новый объект, о котором говорить можно было бесконечно.

Глава 18

Как быстро летит время! Кажется, сосем недавно мечтали, что День Победы должен быть обязательно нерабочим, что военные парады снова будут греметь своей медью на Дворцовой площади. Не успели оглянуться, а всё, о чём думали, сбылось. И не только сбылось, но стало настолько привычным, что самим не верится, будто когда-то этого праздника не было. Также, как и прежде, проходит по Дворцовой площади военная техника, как и прежде, следуют стройные колонны солдат, как и раньше ветераны тонкими струйками стекаются на Марсово поле, чтобы ещё раз пережить то, что пережить невозможно, ибо то, что случилось с этими людьми, не подчиняется законам логики, ибо нет такого числа, которое могло бы счесть их подвиги, ибо нет таких подвигов, которые не выпали бы на их долю.

Однако нет ничего постоянного. Если вглядеться в эти людские ручейки, то и здесь можно заметить перемены: Если раньше ветераны шли по полю бравой походкой, то теперь, шаркая ногами и опираясь на палочку, они скорее плелись, на встречу со своей молодостью. Если раньше они за ручку вели своих детей и внуков, чтобы похвастаться ими перед своими однополчанами, то теперь дети и внуки вели своих стариков, чтобы те, хоть на несколько часов смогли забыть о своих болячках в кругу друзей. Если раньше то здесь, то там слышался звон стаканов и тосты за Победу, то теперь ветераны всё чаще и чаще пили молча, не чокаясь, поминая того, кто не пришёл в этот год и не придёт более уж никогда. За кустом персидской сирени, как бы случайно стояла карета скорой помощи. Иногда можно было заметить, что милиционер, дежуривший на поле, усаживал в неё ветерана, которому вдруг стало плохо, или пожилой человек не рассчитал своих сил, поминая товарищей. Карета уезжала, а на её место снова, как бы случайно, вставала следующая. Количество посетителей поля резко уменьшилось. Теперь никто не стоял — скамеек хватало на всех.

На боковой дорожке, напротив казармы Павловского полка, где теперь располагалось "Ленэнерго", сидели трое мужчин и женщина пенсионного возраста. Рядом с ними, немного поодаль, расположились трое ещё не солидных, но уже и не молодых людей. По их поведению безошибочно можно было определить, что это были дети ветеранов. Они внимательно наблюдали за родителями и обсуждали что-то очень важное. По их лицам можно было предположить, что эта проблема никакого отношения ко дню Победы не имеет.

Ветераны тоже отошли от военной тематики и перешли к обсуждению, как говорится, текущего момента.