Джон Гришем - Вердикт (= Сбежавшее жюри)

- С юридической, экономической или политической точек зрения?

- Со всех.

Он ненадолго задумался и с готовностью ответил:

- Для начала в их рядах начнется паника. Пойдут круги. Исполнительная власть этих компаний забеспокоится: что последует дальше? Они залягут на дно и станут ждать, обрушатся ли на них новые иски. Им придется пересмотреть свою рекламную политику. Они не обанкротятся, по крайней мере в ближайшем будущем, потому что у них слишком много денег, даже обратятся в конгресс с требованием принять специальные законы, но, полагаю, Вашингтон будет становиться все менее и менее благосклонным к ним. Короче, Энджел, эта отрасль индустрии уже никогда не станет снова такой, какой была до сих пор, если мы сделаем то, что должны сделать.

- Будем надеяться, что когда-нибудь сигареты запретят вовсе, добавила Рикки.

- Или так, или компании ослабеют в финансовом плане настолько, что не смогут поддерживать производство, - заключил Николас.

- А что будет с нами? - спросила Энджел. - Я имею в виду, не грозит ли нам опасность? Вы ведь сказали, что эти люди следили за нами еще до начала процесса.

- Нет, мы будем в безопасности, - успокоил ее Николас. - Они ничего не могут нам сделать. Как я уже говорил, через неделю они и имен-то наших не вспомнят. Но приговор будут помнить все.

Филип Сейвелл вернулся и сел на место.

- Ну, Робин Гуды, что решили? - спросил он. Николас пропустил его издевку мимо ушей.

- Итак, если мы хотим сегодня уйти домой, нужно определить сумму возмещения ущерба, - сказал он.

- Я думала, мы уже решили, - удивилась Рикки.

- У нас есть хотя бы девять голосов? - спросил председатель.

- Можно ли поинтересоваться, за какую сумму они должны будут проголосовать? - насмешливо спросил Сейвелл.

- Триста пятьдесят миллионов с небольшим, - ответила Рикки.

- Ах вот оно что! Старая теория перераспределения собственности. Странно, ребята, вы не похожи на кружок марксистов.

- Есть идея, - сказал Джерри. - Давайте округлим сумму до четырехсот миллионов, это как раз половина их наличности. Глядишь, не разорятся придется, правда, подтянуть потуже пояса, добавить никотинчику в сигаретки, поймать в сети еще немного ребятишек, и - оп-ля! - через пару лет они вернут все свои денежки.

- Так здесь происходит аукцион? - спросил Сейвелл. Никто ему не ответил.

- Давайте так и сделаем, - согласилась Рикки.

- Посчитаем голоса, - предложил Николас, и девять рук поднялись вверх. Он персонально опросил каждого из восьмерых, согласен ли тот с вердиктом, требующим возмещения материального ущерба в размере двух миллионов долларов и морального - в размере четырехсот миллионов, и занес имена в протокол. Всё сказали "да". Он заполнил остальные графы и попросил каждого расписаться.

После долгого отсутствия вернулся Лонни. Николас обратился к нему:

- Мы вынесли вердикт, Лонни.

- Что вы говорите? Какая неожиданность! И сколько же отвалили?

- Четыреста два миллиона, - сказал Сейвелл. - Плюс-минус несколько миллионов.

Лонни перевел взгляд с Сейвелла на Николаса.

- Шутите? - произнес он едва слышно.

- Ничуть, - подтвердил Николас. - Это правда. И у нас девять голосов. Хотите присоединиться?

- Идите вы к черту!

- Невероятно, правда? - сказал Сейвелл. - И представляете себе, мы все станем знаменитыми.

- Это неслыханно, - простонал Лонни, прислонясь к стене.

- Вовсе нет, - возразил Николас. - Несколько лет назад "Тексако" присудили штраф в десять миллиардов.

- Значит, это торговая сделка? - сказал Лонни.

- Нет, - вставая, ответил Николас. - Это справедливость. - Он подошел к двери, открыл ее и попросил Лу Дэлл сообщить судье Харкину, что жюри готово.

Пока они ждали, Лонни зажал Николаса в угол и шепотом спросил:

- Можно ли сделать так, чтобы было ясно, что я в этом не участвовал? Он был не столько обескуражен, сколько зол.

- Конечно, не волнуйтесь. Судья будет спрашивать каждого в отдельности. Когда очередь дойдет до вас, сделайте так, чтобы весь мир узнал, что вы к этому не причастны.

- Благодарю.

Глава 42

Лу Дэлл взяла у Николаса записку, как делала это уже много раз, и передала ее Уиллису. Тот прошел по коридору, завернул за угол и скрылся из виду. Из рук в руки он отдал записку судье Харкину, который в этот момент разговаривал по телефону и с нетерпением ждал вердикта. Сколько раз в своей жизни он выслушивал решения присяжных, но на сей раз у него было предчувствие чего-то необычного. Он всегда верил, что придет день, когда ему доведется председательствовать на каком-нибудь грандиозном гражданском процессе, но и на нынешний жаловаться не приходилось.