Александр Самоваров - Террористка

Оля села на лавочку. Достала из сумки бутылку водки, хлеб и зерно для птиц. Свернув бутылочную пробку, она налила в стакан, стоявший рядом с крестом, и сверху положила кусок черного хлеба.

Ни страха, ни тоски Оля не испытывала. Напротив, душа ее была безмятежно спокойна. Бывший комбат прошел свой путь до конца, не изменив ни себе, ни своей стране…

…Копатель могил, как он сам себя называл, Андрей Гусляров проснулся от холода. Сегодня он своими дружками хоронил одного богатого «клиента». Деньжищ бригаде отвалили кучу. Пили и закусывали тут же, недалеко от свежей могилы. Было хорошо и приятно, как никогда. Во-первых, концы отдал не какой-то там работяга или пенсионер, а человек богатый и нестарый. Это любому удовольствие доставит. Значит есть еще правда на земле. И богатенькие не вечно живут. Во-вторых, водка была отличная, и закусывали не яблочком, а жареным мясом. Пили, ели и философствовали. Бригада подобралась один к одному. Гусляров в прошлом художник. Второй — инженер, а третий — преподаватель музыки, но тоже в прошлом, конечно.

— Нет счастья на земле ни для кого, — рассуждал музыкант, — любого великого возьми, хоть Моцарта с Чайковским или Бетховена, — все глубоко несчастные люди. Музыка их вечная, а им-то что с того?

— Вечного ничего нет, — мягко возразил Гусляров, — ну пятьсот или тысячу лет будут помнить твоего Чайковского, а потом забудут. Всех и все забывают.

— Да и кому помнить, — поддержал приятную тему бывший инженер, — сколько человечеству осталось? Сами себя и перетравим.

Затем беседа стала носить более бессвязный характер. Ну и финиш! Гусляров, продрогший и протрезвевший, валялся там, где стояли все трое.

— Бросили, сволочи, — лязгая зубами, прохрипел Гусляров.

Бросили, ибо тащить на себе стокилограммового Гуслярова не могли. Такое уже случалось.

Бывший художник встал на колени, ощущая боль во всем теле. К тому же его сотрясал похмельный озноб. Он беззвучно заплакал.

Но слух его уловил некий шорох, а глаза увидели в нескольких шагах тетку (так показалось Гуслярову). Она налила в стакан водки и поставила стакан под крест. Вот счастье привалило! Осталось дождаться, когда тетка уйдет. И страстно желаемый алкоголь весело побежит по суженным сосуда Гуслярова.

Однако нет гармонии в мире. Тетка закинула ногу на ногу, закурила и стала что-то бормотать. Гусляров понял, что так она может сидеть часа два. Он столько ждать не мог. Оставалось одно — взять бабу на испуг. Гусляров оглянулся вокруг. Ни души и темень.

Медленно-медленно он все-таки поднялся с колен и пошел на тетку. При его двухметровом росте он и мужика мог легко напугать в темноте да еще на кладбище.

К его удивлению, увидев его, тетка не охнула, не испугалась, а продолжала спокойно сидеть. Сделав по направлению к ней еще несколько шагов. Гусляров понял, что тетка на самом деле оказалась молодой женщиной в короткой меховой шубке.

— Ты что, — сказал испуганно он, — не боишься меня?

— Дурак, — ответила Оля, — если сделаешь еще шаг, пристрелю.

Гусляров понял: с ним не шутят. И тогда ноги его опять подкосились, он упал на колени и заплакал.

— Дай водки, дай, — сквозь слезы попросил он.

Оля протянула ему бутылку. Гусляров припал к горлышку и уже через несколько минут почувствовал себя значительно лучше. Он подсел к Оле на лавочку и кивнул на могилу: «Кто там?»

— Русский офицер, — немного помедлив, сказала Оля.

— Я не про это, — сказала Гусляров. — Тебе он кто?

— Мой мужчина.

— От чего умер?

— Убили.

— Да, сейчас это запросто, — с деланным сочувствием сказал Гусляров и с вожделением посмотрел на стакан с водкой на могильном холме.

Оля прекрасно поняла его намерения.

— Поедем-ка со мной, милый друг, — сказала она. — До Москвы тебя подброшу и дам на бутылку.

Гусляров согласился. В теплом салоне машины он окончательно отогрелся. Стал рассказывать, каким он раньше был замечательным художником.

— Художником быть не просто, — сказала Оля. — У меня отец художник.

Разглядев как следует женщину, Гусляров пришел к выводу, что женщина не только шикарно одета, но и по-настоящему красива. Он знал толк в женской красоте.

— А вы ведь наверняка в какой-нибудь мафии состоите, — полушутливо сказал он.

— Не без этого, — серьезно откликнулась Оля.

— Возьмите меня в свою шайку, — полушутя предложил Гусляров, — я вон какой здоровый!

— Я не верю алкоголикам, — покачала головой Оля. — Мужчина всегда должен контролировать себя, тем более если он в мафии.