– И мне тоже, – согласилась Алекс. – Послушайте, я была с вами излишне резка, и это несправедливо…
– Мне не привыкать к несправедливости. Мой отец был хорошим человеком и блестящим военным. Он творил чудеса в РУМО. Но отец хотел сына, а не дочь. Однако, кроме меня, у него никого не было. Отец не отговаривал меня от военной службы, но и не поддерживал. Быть может, ему было все равно. И тем не менее мне словно нож под ребро вонзили, когда в ответ на мои слова о том, что меня взяли в РУМО, отец не нашел ничего лучшего, чем: «Ты точно этого хочешь? Потому что тебе уже пора остепениться и завести семью». Я из кожи вон лезла, чтобы служить в том же самом ведомстве, что и отец. А он только это и смог сказать?
– Понимаю, вам было чертовски больно.
Браун пожала плечами.
– Конечно, сейчас с равенством полов обстоит получше, и все-таки до идеала еще далеко. Почти все парни, с кем я знакомлюсь, узнав, чем я занимаюсь, или делают в штаны от страха, или стараются доказать, что они круче меня. Из чего следует, что ничего долгосрочного у меня не получается. А на работе парни по большей части гадают, зачем я здесь и занимаю место, которое должно было бы принадлежать мужчине.
– То же самое и со мной, – призналась Джеймисон. – Меня с утра до вечера окружают одни мужчины. И еще есть Декер.
– Вот он – настоящий мужчина.
– Но на самом деле никакой он не мужчина. Он… в общем, он Декер.
Браун улыбнулась, затем рассмеялась.
– Почему-то я поняла, что именно вы хотели сказать. И Мелвин также другой. Он необыкновенный, Алекс. Он меня нисколько не боится. Мелвин… в общем, ему достаточно хорошо в собственной шкуре, и он нисколько не завидует мне.
– Согласна, Мелвин действительно необыкновенный. И он заслуживает необыкновенную женщину. И, возможно, вы и есть та самая женщина.
Браун слегка опешила от этого заявления.
– Спасибо, – сказала она. – Для меня это многое значит.
– Ну что, мир? – спросила Алекс.
– Полагаю, настолько, насколько между нами может быть мир. – Она помолчала. – Я слышала о том, что случилось. Как ты спасла Декеру жизнь.
Джеймисон опустила взгляд на пояс, на кобуру с пистолетом.
– Это непросто, Алекс, – сказала Браун. – И никогда не станет проще.
– Меня это изменило, Харпер. Я уже никогда не буду такой, как прежде. Я убила человека.
– Ты не изменилась. Изменилась лишь какая-то твоя частица. И это большая разница.
– Но ведь в какой-то момент можно будет двинуться вперед, правда?
– Ты обязательно двинешься вперед, Алекс. Я вовсе не говорю, что это будет просто, потому что это не так. Но это обязательно произойдет.
С признательностью улыбнувшись, Джеймисон вышла из машины и направилась в здание. Декер ждал ее прямо за дверью. Он внимательно изучил ее лицо.
– Синяков и ссадин нет; очень хорошо. Какие-либо скрытые раны?
– На самом деле мы с ней поладили. Теперь у меня совершенно другое мнение об агенте Браун.
– Что ж, отрадно это сознавать.
– И мы снова говорили о тебе.
– Это еще зачем?
– Мы просто предположили, что тебя нужно считать девушкой.
Амос озадаченно посмотрел на нее.
– Думаю, я оставлю это без комментариев.
Пройдя мимо охранника, они поднялись на лифте наверх. Декер предварительно позвонил Богарту, и тот встретил их в коридоре.
– У меня есть кое-что, – сказал он.
Росс проводил их в кабинет в конце коридора. Там уже сидел перед компьютером Миллиган.
Погасив свет, Богарт кивнул Тодду; тот нажал несколько клавиш, и на противоположной стене ожил экран.
– «Гарри Поттер и узник Азкабана», – сказал Росс. – Мы обнаружили в книге кое-что такое, о чем вряд ли подозревает Дж. К. Роулинг. Все сели?.. Тодд, прокрути.
Миллиган снова нажал клавиши, и на экране появилась страница книги.
– Я ничего не вижу, – сказала Джеймисон.
– Подожди минутку.
Миллиган нажал клавишу, и вдруг некоторые буквы текста начали светиться.
– Они обработаны флуоресцентной краской! – воскликнула Алекс.
– Точно. Мы перепробовали различное освещение и в конечном счете нашли то, что нужно.
– Но они разного цвета, – продолжала Джеймисон. – Буквы разного цвета.
– Мы считаем, что разобрались, в чем дело. Если этой книгой пользовались продолжительное время, с ее помощью передавалось множество сообщений. И благодаря разным краскам получатель определял, что именно ему нужно. Синий цвет – одно сообщение, красный – другое. Мы еще не определили, какие сообщения более старые, а какие новые, но, на наш взгляд, именно так все работало.
Читать дальше