Валерия Вербинина - Ледяной сфинкс

Царь, не отвечая, посмотрел на бледное лицо Александра, затем перевел взгляд на мальчика, который больше не корчился в агонии, на мертвого казака.

– Ваше величество, – пробормотал Александр, – в самом деле, лучше ехать отсюда…

– Да, – задумчиво ответил император, – ты прав.

И добавил еще несколько слов, которые Александр не расслышал. Затем двинулся по направлению к своей карете, окруженный казаками. Корф шагал справа, Дворжицкий – несколько впереди. В это мгновение все и случилось.

От решетки канала отлепилась мужская фигура в пальто с меховым воротником и, широко размахнувшись, бросила в ноги царю какой-то сверток.

Прогремел взрыв такой силы, что все, кто находился в нескольких метрах от царя, упали как подкошенные. «Это конец», – успел только подумать Александр.

Дым, какие-то пятна перед глазами, железистый привкус во рту… Он завозился, почувствовал, что лежит на земле. Кто-то кричал, мужчины и женщины, но крики доносились до Александра как сквозь вату. Его шинель была вся в снегу, и от холода он сразу же почувствовал, что половина рукава оторвана, но почему она оторвалась, не имел ни малейшего понятия. Левую руку выше локтя пронзала острая боль.

– Са…ша… Помоги…

Сначала Александр увидел, как в обожженной, изорванной шинели корчится на земле Дворжицкий, пытаясь подняться. Но Дворжицкий никогда не посмел бы назвать его Сашей… Тогда он перевел взгляд поближе – и увидел императора, который правым боком лежал на снегу, вытянув одну руку. Фуражка свалилась с его головы, лицо было залито кровью, губы вздрагивали, во взгляде больших голубых глаз читалась нечеловеческая мука.

– Государь…

Александр попытался подползти к императору, но левая рука мешала, и он только теперь заметил, что из предплечья у него торчит заостренный осколок металла. Бешенство придало офицеру сил. Содрав перчатку с правой руки, он вцепился в осколок и вытащил его из раны. Хлынула кровь. Кусая губы, Александр голыми пальцами стал загребать снег и тереть им лицо, чтобы прийти в себя.

– Государь ранен! – в отчаянии простонал Дворжицкий.

Вокруг них лежали, стонали, пытались подняться люди, пострадавшие при взрыве. Среди снега, грязи и крови виднелись обрывки одежды, оторванные эполеты, куски мертвых тел и битое стекло – от стоящего вблизи газового фонаря, покореженного взрывом.

«Только не терять сознания… только не сейчас!» Александр ударил себя по лицу и кое-как сел. И сразу же увидел, что император умирает. Его ноги были раздроблены, шинель, кроме разве что воротника и верхней части, превратилась в лохмотья. Из ран струями текла кровь, окрашивая снег алым.

Чувствуя в душе одну невыразимую, страшную пустоту и безмерное отчаяние, Александр все же нашел в себе силы взять императора за руку. Белая замшевая перчатка императора была вся в крови. Рука шевельнулась, Александр поймал нить пульса – и немного воспрянул духом.

Он не слышал, как истерично, нервически смеется оставшийся сзади первый убийца, которого по-прежнему держали и не выпускали. Студент хихикал, дергался всем телом, кривил рот… И Кох, который притом что жандарм, считал ниже своего достоинства поднимать руку на кого бы то ни было, не выдержал, подошел и размахнулся – но не ударил. Лицо его было страшно, и, увидев это лицо, студент поперхнулся смешком, съежился, умолк.

– Государь… – прошептал Александр.

Голубой глаз (второй оставался неподвижен) обратился в его сторону, и офицер едва не разрыдался. Из последних сил император попытался улыбнуться.

– Холодно… – прошептал умирающий. – Холодно…

– Государь, – простонал Дворжицкий, – вас надо перевязать…

Голова императора качнулась.

– Нет… домой… домой… Катя… у нее на руках… – Он замолчал, но потом все же закончил фразу: – Умереть. Она обещала… не оставлять меня… никогда…

Из его глаза покатилась слеза. Тряхнув головой, Александр поднялся.

– Вы куда? – встревожился Дворжицкий.

– Я убью эту сволочь, – сквозь зубы ответил офицер.

Но убивать сволочь никакой необходимости не было. Сволочь умирала сама, убитая той же бомбой, которую бросила в царя-освободителя. Александр угрюмо посмотрел на террориста, лежащего в луже крови, и отвернулся.

– Дорогу! Дорогу великому князю!

Брат императора Михаил, услышавший взрывы, примчался из дворца Екатерины Михайловны. Увидев, что произошло, он охнул, побелел и бросился к императору.

– Саша!

Государь уже не отвечал.