— Чертовски рад за тебя.
Признаться, за два прошедших дня я действительно ни разу не видел Марвина в подпитии, а ведь пива было — хоть залейся!
— Мне приятно было узнать, что теперь ты реже видишь кошмарные сны, — продолжал он.
— Сам знаешь, время — великий целитель. Надеюсь, я не будил тебя своими ночными воплями? Если да, извини.
— Нет, меня ты не беспокоил. Джим сказал, что проснулся из-за тебя позапрошлой ночью, но ведь он спит очень чутко. Ого! Скоро польет! — Он указал на лесистые холмы на северном берегу озера. Над верхушками нависали черные громады туч. Да, верно, минут через десять начнется настоящий потом. Марвин принялся сматывать удочки. — Кружку горячего какао и партию в картишки? — Спросил он. — Как ты на это смотришь?
— Согласен, — ответил я. Поднялась волна, и меня уже укачивало.
Дальнейшие события развивались в полном соответствии с придуманным Джимом планом. Буря была страшная, дождь остервенело барабанил в иллюминаторы, и мы едва видели поверхность озера. Качало так, что казалось, будто мы плывем на утлой додчонке через Бермудский треугольник. Джим стоял за штурвалом, а мы с Марвином дулись в карты.
Вдруг мотор заглох. Джим смачно чертыхнулся и сообщил нам, что последние полчаса слышал какое-то странное чихание в двигателе. И попросил меня выйти на палубу, чтобы посмотреть, в чем дело.
Я согласился. Марвин тотчас вскочил и предложил свою помощь. Я сделал вид, будто копаюсь в моторе, а сам не сводил глаз с Марвина, твердо решив, что, как только из-за угла рубки появится Джим, я брошусь на него и помешаю ударить Марвина по темени. Возникнет небольшая потасовка, которая поможет выяснить, кто на чьей стороне и не строят ли Джим с Марвином каверзу вашему покорному слуге.
— Что они тебе говорят, когда ты рассказываешь о своих ночных кошмарах? — вдруг спросил меня Марвин.
— Кто это — «они»? Кроме тебя и Джима, я никому ничего не рассказывал.
— Неужели? А своему психоаналитику? Я слышал, что между врачом и пациентом доверительные отношения, но если речь идет о серьезном преступлении, врачи обычно стучат в полицию, пренебрегая тайной. Они же не священники.
Все становилось на свои места.
— Кажется, я знаю, кто нажужжал тебе в ухо, — сказал я и почти машинально бросил взгляд на ящички с нашими снастями. Ящик Джима, который он не разрешал трогать никому на свете, исчез.
Я успел отскочить в сторону за долю секунды до того, как Марвин занес над моей головой тяжелый кожух подвесного мотора, и мгновенно схватил подвернувшийся под руку гаечный ключ. Меня так и подмывало как следует огреть Марвина по лысеющей макушке, но в этот миг его руки повисли, и он расплакался.
— Я… — начал он.
— Помолчи. Потом поговорим, а сейчас повернись и стой тихо, — сказал я и бросил Марвину гаечный ключ. — Если появится Джим, врежь ему хорошенько. И не задавай никаких вопросов.
Я опустился на четвереньки, чтобы меня нельзя было достать из иллюминатора, и по-пластунски пополз к корме. Конечно, это была глупейшая ошибка: там стоял Джим с револьвером наизготовку.
Он велел мне встать. Что я и сделал, ибо выбора у меня не было.
— Это, часом, не револьвер Марвина, который ты якобы выбросил за борт в семидесятом году? — спросил я.
— Он самый, — ответил Джим.
— Ты хранил его в ящичке для снасти?
— Где же еще? Береженого бог бережет.
— Так каков же был твой план? Это я должен был огреть Марвина по голове, или он меня?
Джинсы и пуловер Джима промокли насквозь. Больше на нем ничего не было, но Джим отнюдь не дрожал от холода. Напротив, он смеялся и, судя по всему, был очень доволен.
— Для заурядного механика ты весьма сообразителен, — сообщил он мне.
— Тебе все равно, кого убить, — сказал я. — Главное, чтобы на поле битвы остались двое мушкетеров, которые впоследствии будут опровергать показания друг друга. Ты понаторел в законах, к тому же, у тебя есть влиятельные дружки. Один из нас погибнет, а отправить второго в сумасшедший дом тебе не составит труда. На самом деле ты прекрасно знал, что ни я, ни Марвин не собираемся бежать в полицию. Но перед выборами лучше не рисковать, правильно? Куда ты метишь? В президенты?
Джим взвел курок и прижал дуло револьвера к моему лбу.
— А ты не боишься, что Марвин остановит тебя? — спросил я.
— Я видел, в каком он состоянии. Тряпка и слюнтяй. Он в истерике. Я всегда знал, что ты — более сильная личность, поэтому умереть лучше тебе, а с Марвином я ещё успею разобраться.
Читать дальше