Елена Михалкова - Нет кузнечика в траве

Девочка ступает на край доски. Она идет быстро, но осторожно, балансируя, словно канатоходец. Глянцевая жижа подстерегает ее внизу, а от дороги уже бегут Грицевец и все остальные, уверенные, что теперь Белке никуда не деться.

— Дура ты! — кричит Рыжий.

Оля спрыгивает с мостика и поворачивается к ним. Спасаться ей негде — на поле ее точно догонят.

— Не, она умная, — возражает Грицевец. — Подальше от Русмы ушла. Молодец! Нам так будет удобнее!

У него красная рожа, он запыхался и тяжело дышит. Двое его приятелей согнулись пополам, уперлись ладонями в колени. Никто из них не ожидал, что преследование затянется.

Оля стоит молча и смотрит на них, сложив руки за спиной. Она даже слегка улыбается.

— Не, все-таки дура, — с сожалением говорит Рыжий. — Умная бы доску в канаву сбросила.

Грицевец, отдышавшись, шагает на мостик. Он бы отправил первым кого-нибудь другого, но все понимают, что Белка на той стороне ждет именно его. В глубине души он взбешен этими гонками через весь поселок. Его грызет подозрение, что девка поиздевалась над ними, выставила его на посмешище, заставив носиться за ней, как щенков. Все должно было пройти иначе. Ну, поучили бы маленько… Похватали бы за мягкие места. Ей это только на пользу. Наглая она очень, Белка. Вырастет в дерзкую бабу, если сейчас не приструнить. Вон, стоит, таращится глазищами своими черными; рожа непроницаемая, и хрен поймешь, что на уме. Чего стоит-то? Дура. Ведь и правда, могла бы мостик перевернуть, и не добрались бы они до нее.

— Слышь, — хрипло говорит Женька, чтобы придать себе уверенности, — а у Синяка твоего… тоже кривой, как его рожа?

Он преодолел ровно половину пути.

Не отвечая, Оля заносит руку для броска. Ее пальцы сжимают за край горлышка бидон, который она чудом не выронила во время погони.

В журнале у Ольги Белкиной двойка за лазанье по канату и пятерка за метание мяча. Обе оценки заслужены. Если ты год подряд швыряешь камни, соревнуясь с товарищем, кто быстрее сшибет банку с забора, попасть тряпичным мячиком в центр нарисованного круга тебе не составит труда.

— Х-ха! — гортанно выкрикивает Оля.

Навстречу Грицевцу летит пущенный изо всех сил бидон без крышки. Женька не успевает ни уклониться, ни закрыться ладонью. Бам-м-м!

Словно башенный кран, Грицевец медленно заваливается набок. Он успевает взмахнуть руками, а затем сочная грязь радостно принимает его тушу и взметает приветственные фонтаны брызг. С другой стороны скромно падает бидон.

Четыре головы склоняются над канавой, обалдело глядя на тело своего предводителя.

Пока ее враги стоят, оцепенев от изумления, Оля исполняет совет Рыжего: сбрасывает доску. Когда Женьку, барахтающегося в грязи, накрывает доской, снизу доносится бессильная яростная ругань.

— Сенсация, сенсация! — Оля смеется. — Под Русмой поймана гигантская пиявка!

Четыре головы с тем же одинаковым изумленным выражением на лицах поворачиваются к ней. Ни один из парней до сих пор не может толком осознать, что их перехитрила тринадцатилетняя девчонка.

— Мать твою! Мать твою! — орет снизу Грицевец.

— Ну ты… лиса, — со смесью неприязни и восхищения говорит, наконец, Рыжий.

— Сука она, а не лиса! — взвизгивает Леха.

— А ты пиявкин прихвостень, — пожимает плечами Оля. — Давай, вытаскивай свое начальство. Не забудь грязь с него облизать!

— Слышь, я тебя знаешь чего…

Девочка только отмахивается от их угроз. Она пересекает поле, ни разу не обернувшись. К остановке как раз подъезжает автобус и терпеливо ждет, приоткрыв двери, пока она добежит.

— На последний рейс успела, — говорит водитель. — Чего по полю-то шарахалась одна?

— Гнезда искала, — беззаботно отвечает Оля.

Ее высаживают возле самого дома. Соседская сирень едва белеет в сумерках.

«Бидон завтра куплю, из карманных», — думает Оля.

На губах ее играет победная улыбка. Грицевец — мстительная сволочь. Но если он попробует еще раз к ней пристать, вся Русма узнает, как он купался в грязи.

Победа над Грицевцом и его компанией возносит Олю в ее собственных глазах на недосягаемую высоту. Два дня она не может думать ни о чем другом. То и дело с ее губ срывается беспричинный смешок.

Отец злится:

— Чего лыбишься!

Но Оля не может не смеяться. Она победила, победила! Она была сильной, она была умной, она не выбрала путь домой, хотя могла… Ее храбрость проросла не из безысходности, а потому что она сама решила быть смелой. Эта мысль действует на девочку как прикосновение волшебной палочки: она распрямляет плечи, глаза ее сияют; Оля преображается. На следующее утро она входит в кухню полная королевского достоинства, и ее мать теряет дар речи.