Полина Дашкова - Херувим (Том 2)

— Теперь вот такой, — Сергей виновато улыбнулся, — другим уже вряд ли буду.

— Эти рубцы — следы пластической операции?

— Да.

— Они останутся?

— Нет. Чуть позже врач их удалит.

— Вы будете теперь всегда жить вот с этим лицом?

— Вероятно, да.

— А волосы? Это ваш собственный цвет? — Она протянула руку и кончиками пальцев прикоснулась к его голове.

— Нет. Краска.

— Какие они у вас на самом деле?

— Белые.

— То есть вы светлый блондин?

— Я седой.

— Почему? Вам ведь мало лет. Кстати, сколько?

— Тридцать шесть.

— И почему же вы седой?

— Не знаю. Наверное, гены.

— Ваши родители живы?

— Нет.

— Жена? Дети?

Сергей молча помотал головой.

— Вы очень рискуете?

— Ну это уж как получится.

— Как ваше настоящее имя?

— Станислав.

— Неправда, — простонала она и сморщилась, словно от сильной внезапной боли, — я знаю, вас зовут иначе. Скажите, как. Мне не нужна фамилия, не нужно отчество, только имя. Пожалуйста!

Зазвонил телефон, она вздрогнула и схватила трубку.

— Да, Володенька, да, милый, сейчас мы идем. Нет, я хочу присутствовать при вашем разговоре. Почему? Ладно, я поняла, только не волнуйся, — она положила трубку и объяснила. — Кричать он не может, а встать ему тяжело. Вот, догадался позвонить по мобильному. Он просит вас зайти к нему. Он в спальне, по коридору направо. Вы хотите чаю, кофе? Может, вы голодны? Я могу приготовить что-нибудь на скорую руку.

— Спасибо. Если можно, чаю.

Сергей отправился к генералу, Наталья Марковна осталась на кухне и долго сидела, не шевелясь, повторяя про себя:

«Чужой человек. Посторонний. Сереженька».

Николай проснулся первым, в десять утра. Оксана крепко спала, он не стал ее будить, тихо выскользнул из-под одеяла и отправился на пляж. Там он занялся гимнастикой, примерно полчаса приседал, отжимался, прыгал, потом еще полчаса плавал в море. Когда вернулся, застал Оксану на кухне, умытую, одетую. На плите шипела яичница с ветчиной, пахло кофе и поджаренным хлебом.

— Доброе утро, — он чмокнул ее в щеку, уселся за стол.

Она тронула пальчиком его разбитую скулу.

— Надо было сразу лед приложить, не было бы шишки.

— Да хрен с ней, с шишкой, — поморщился Николай, — зуб жалко. Свой ведь, живой, здоровый, ни пломбочки! А вдруг позвонит Марленыч, прикажет лететь в Москву срочно и как я такой щербатый полечу? Вот если подумать, вроде бы фигня, один зуб, но передний и сразу чувствуешь себя уродом.

— Лучше бы ты ему зуб выбил, — проворчала Оксана, — вообще вмазал бы ему хорошо. Для науки.

— Не могу.

— Что на барское дитя рука не поднимается?

— Да не в том дело, — помотал головой Николай, — я бы этого урода по стенке размазал, если бы не Марленыч. Очень старика уважаю, очень. И генеральшу жалко. Они хорошие люди и как только вырастили такого, прости, Господи? Главное дело, любят его до безумия.

— Сын, — вздохнула Оксана, — никуда не денешься. Баловали они его, наверное, вот и получился обормот. Между прочим, есть придется со сковородки, ни одной тарелки не пощадил, японский сервиз грохнул весь, до блюдечка.

— Ты заглядывала к нему?

— Нет еще. Честно говоря, неохота.

— Правильно. Давай сначала позавтракаем спокойно.

Николай заметил на столе коробку с ампулами. Рядом валялась листовка-вкладыш.

— Ты собираешься его колоть? — спросила Оксана, снимая сковородку с плиты.

— М-м, — промычал Николай. Глаза его скользили по строчкам инструкции, вообще, знаешь, этот препарат жуткая гадость.

— Ну а что делать, если он хулиганит? — пожала плечами Оксана. — Ешь, остынет.

Николай отложил листовку и принялся за яичницу. Несколько минут они ели молча. Вилки стучали о сковородку.

— Хозяевам будешь звонить? — спросила Оксана, наливая кофе.

— Пока не стоит. У них своих проблем хватает.

— И правильно, пусть хоть немного поживут спокойно. Хотя какое уж тут спокойствие? Ужасно жалко Марленыча. Думаешь, у него действительно рак?

— Скорее всего, — кивнул Николай, выпил кофе, встал, потянулся. — Ну ладно, пойду посмотрю, как там наш псих.

Оксана осталась мыть посуду. Николай вернулся через три минуты и сообщил, что псих спит.

— Он всегда дрыхнет до часа дня. Ну и не трогай его.

— Я пока к зубному смотаюсь.

— А если проснется без тебя и опять буянить начнет? — испугалась Оксана.

— Не начнет. Шелковый будет. Я его уже изучил. Он всегда так: нагадит, а потом хвост поджимает, лапки кверху. — Николай скорчил жалкую гримасу, Оксана весело рассмеялась.