Джек Хиггинс: Прорыв из Хуфры

- Ради всего святого, мистер Нельсон, мы должны спасти его!

- Ни за что на свете! - отрезал я. - Он только что убил моего лучшего друга. Пусть и сам утонет.

Меня охватила такая ярость, что я выскочил из рубки и наклонился над бортом:

- Ты слышишь это, ублюдок!

Я мог бы поклясться, у него на губах промелькнуло нечто вроде улыбки, но в этот момент сестра Клер повернула меня к себе и отпустила мне сильную пощечину, как это обычно делают с людьми, которые готовы впасть в истерику.

- Вы должны дать мне возможность спасти его! Вы просто обязаны!

Я смотрел на нее, держась рукой за щеку.

- Вы всегда указываете мне, что я должен делать, не так ли, сестра? Но только не в этот раз. Если вы намерены спасти его, так идите, но я не хочу. И я не стану тянуть его через ограждение, чтобы помочь вам.

Я вернулся в рубку, даже не дав ей возможности ответить. А когда выглянул, то увидел, что она открыла прогал в ограждении и спустила трап. Талеб с трудом поплыл к нему. Она нагнулась, стараясь схватить его протянутую руку, а он и в самом деле улыбался.

Доставая свой "смит-и-вессон", я вышел из рубки, но слишком поздно. Как только она дотянулась до его протянутой руки, он вытащил из воды другую, в которой держал тот самый пистолет, из которого убил Тэрка, и выстрелил в нее. Ее отбросило назад, а он снова погрузился в воду.

Когда я подскочил к ограждению, он прямо рассмеялся мне в лицо. Я нажал на спуск револьвера, но раздался только пустой щелчок: меня охватил такой великий порыв гнева, что я бросил его и угодил Талебу прямо между глаз. Он тут же пошел под воду, только поднятая рука судорожно хватала воздух, а потом тоже исчезла.

* * *

Бледную, с закрытыми глазами, я отнес ее вниз и положил на диванчик. В первый момент я подумал, что он убил ее, а когда стянул с нее свитер, то увидел рану как раз под левой грудью. Но вдруг ее веки затрепетали, и она слабо улыбнулась:

- Насколько тяжела рана, мистер Нельсон?

- Довольно тяжелая.

Больше всего меня тревожило отсутствие наружного кровотечения, но я не собирался ей говорить об этом.

- Вам нужен доктор, и как можно скорее.

- В Ивисе есть доктора.

- Но гораздо быстрее добраться до какого-нибудь алжирского города.

- Но вы понимаете, что это значит. - Она покачала головой. - Двенадцать часов до острова Ивиса. Если вы дадите мне морфина, то я просплю всю дорогу. Прошу вас, мистер Нельсон, - продолжала она, крепко сжимая мою руку. - У нас же договор, или вы забыли о нем? Мы называли сумму в десять тысяч долларов. - Она закрыла глаза и откинулась назад.

- Вы все же хотите настоять на своем несмотря на то, что случилось?

Я попытался высвободить руку, но она удержала ее, и веки снова задрожали.

- Ивиса. Обещайте мне.

- Хорошо. Вы победили. А теперь лежите спокойно, пока я не сделаю то, что надо.

Что я мог? Я достал ее медицинскую сумку, перевязал рану и ввел ей морфин. У нее прошла напряженность, она выглядела вполне умиротворенной, я привязал ее простыней к диванчику, чтобы она не упала, и поднялся на палубу. Дождь все еще шел, и "Мери Грант" дрейфовала вдоль стены камыша среди многочисленных обломков. Вот теперь и на самом деле нельзя было терять времени. Она сказала, что до острова Ивиса двенадцать часов хода. Я завел двигатели, вышел на середину реки, и течение понесло нас.

* * *

Погодные условия складывались гораздо хуже, чем на пути сюда, проливной дождь и ветер силой от пяти до шести баллов. Это я определил на глаз, так как принять прогноз по радио мне не удалось - его вывела из строя шальная пуля. Дождь хлестал сквозь выбитые окна рубки, и скоро я промок до костей, несмотря на то что стоял у штурвала в желтом прорезиненном плаще и зюйдвестке, которые нашел в одном из шкафчиков. Под столиком для карт я обнаружил еще одну бутылку Тэрка - обычное дрянное пойло, дешевый испанский бренди, но и он хоть чуть-чуть спасал меня от холода, а ведь нам предстояли еще долгие часы пути.

Навигационные огни, так же как и палубное освещение, оказались в порядке, что меня немало удивило. Я включил их, как только спустилась темнота. Так я чувствовал себя менее одиноким. Под чернеющим небом в бурном море мной овладело какое-то странное, щемящее чувство неприкаянности. Да еще умирающая женщина. Талеб, лежащий в грязи на дне реки, и Тэрк... но о нем мне нестерпимо было даже подумать.

* * *

Как-то во время войны на церемонии мне вручал награды генерал из Вашингтона, приехавший во Вьетнам с инспекторской проверкой. После того как он приколол мне на грудь Крест за летные заслуги и медаль "За доблесть во Вьетнаме", я услышал, как он спросил у командира эскадрильи, что такое я совершил. Тот ответил ему, что я дважды прыгал с парашютом с высоты двадцати тысяч футов, после того как меня сбивали ракетой "земля - воздух". Генерал обернулся, похлопал меня по плечу и с уважением произнес: