Джордж Хиггинс: Ремесло Когана

- Классная была чувиха, - протянул Рассел. - Такие сиськи! А тачка ничего, правда?

- Хотел бы я иметь такую тачку, - вздохнул Фрэнки.

- А ты оставь себе эту, - посоветовал Рассел.

- Да, для меня такая в самый раз, - продолжал сокрушаться Фрэнки. - Но нет, нельзя, да и загнать её некому. Ну, расскажи мне ещё про твою телку.

- А ты что, сам такую не можешь найти? - удивился Рассел.

- Мое время придет завтра вечером, - пообещал Фрэнк. - Если сегодня все выгорит. Небось, ты там, в тюряге, трахал грязных старых козлов?

- Первое правило, - поучительно сказал Рассел, - ищи чистого старого козла. Не найдешь, бери грязного.

- Эх, надо было достать тебе настоящего козла, - хихикнул Фрэнки. - У меня были свои люди среди охраны. Слушай, а со своими собаками ты, случаем, не балуешься?

- Собаки и цапнуть могут, - вздохнул Рассел. - Знал я одного типа, у него была такса... ну да ладно. Мой тебе совет: держись от собак подальше. А то они как цапнут, будет больно. Лучше уж найти подходящую телку.

- Не уверен, что смогу, - хмыкнул Фрэнки. - Должно быть, таких больше не делают. Вот педрилы на каждом шагу, зато телок совсем не видно.

- Да брось, их пруд пруди. Вот смотри: наш Крысенок ищет ребят для серьезного дела, находит нас, мы идем, а он сидит где-нибудь и пьет. С телками то же самое. Они такие же дурные, как мы. Один придурок находит другого, вот и все. Девица, с которой я кувыркался, телка классная, но дура - редкостная. На первый взгляд этого не скажешь, но это так.

- Живет она на холме, - продолжал Рассел. - Я прихожу, она открывает дверь совсем голая. Вот что меня завело. Я давно курю траву, ты же знаешь, но эта девочка - что-то особенное. Я стою и смотрю на нее, а она говорит: "Ну, будешь так стоять или займемся делом"? И тогда я её от души отодрал. А потом мы лежали и забавлялись, оказалось, у неё такая травка! Но вот дура он фантастическая.

- Дай телефончик, - попросил Фрэнки. - И не возвращайся туда, не хочу, чтобы ты якшался с дурами. Просто дай телефончик, я сам к ней схожу.

- Я не говорил, что больше туда не пойду, - заметил Рассел.

- Думаю, тебе не стоит, - настаивал Фрэнки. - Если будешь общаться с дурными людьми, попадешь в беду. Предоставь её мне, я уж с ней разберусь.

- Ну да, а потом она сделает то, что собиралась, и ты окажешься виноват! Она все норовит наложить на себя руки.

- Все они так говорят, - хмыкнул Фрэнки. - Не знаю, почему, может, ходили в католическую школу. Знаешь, я встречался с одной девицей, подружкой Сэнди. Неплохая девочка. Она хотела замуж, а мне просто приспичило трахаться. Я брал машину нашего старика и вез её куда подальше, где нас никто не мог узнать. Мне было двадцать, ей, по-моему, семнадцать, и вот я часами пытался засунуть руку ей в трусики. Это заняло у меня около года. Я возил её в кино, на танцы, поил, дышал ей в ухо, и все такое прочее. Если она была достаточно пьяна, я мог положить руку ей на грудь. Однажды удалось забраться под лифчик, так я кончил прямо в штаны.

Рассел расхохотался.

- Да, - продолжал Фрэнк. - И в таком виде поехал обратно. Ребята, с которыми я водился, говорили, что кругом полно клевых телок, и давали мне телефоны. Но мне они были ни к чему. Я тогда работал на заправке, собирался стать ремонтником, знаешь, тебе дают собственный грузовичок, и ты делаешь десять штук баксов в год! В три часа ночи тебя могут вызвать на край света, вот это жизнь! Вот я и думал: мне нужна девушка, которую я мог бы уважать. А не всякие шлюхи. Мне нужна настоящая любовь, девушка, которой нужен только я. И мы поженимся и будем счастливы. Вот.

- Ну да, и у вас будет десяток писклявых детишек и полный дом дерьма, - добавил Рассел.

- Вот именно. Ну вот, потом её папаша разрешил ей встречаться со мной только два раза в неделю, в пятницу и субботу. Приходить я мог и в среду, но дома всегда кто-то был, и в десять приходилось убираться, потому что ей наутро в школу. Представляешь - мне двадцать, я от неё без ума, а ей надо в школу.

- Когда-нибудь ты перестанешь быть таким лопухом, - заметил Рассел.

- Сомневаюсь. Однажды я привез её домой, по пятницам ей следовало возвращаться к половине двенадцатого, а по средам к полуночи. Ну, я привез её часа в два. Не помню, какой был день. Мы ездили на Блю-хиллз драйв, целовались, и это сводило меня с ума. Три раза в неделю. И вот я привожу её домой, а там её старик кипит как паровоз. "Вы чем там занимались?" - вопит он. "Чем?" спрашиваю я. Ты бы видел его рожу! А она стоит рядом. "Ты её трахал, ублюдок хренов?" У меня даже челюсть отвисла и язык отнялся. По-моему, в ту ночь я опять кончил в штаны, и боялся, не заметит ли он этого. "Ты думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься? Ах ты засранец." Я думал, он меня убьет. А она как напустится на него: "Папа, прекрати так мерзко выражаться." И убежала наверх, а мы с ним остались вдвоем. Потом он захлопнул дверь.