Елена Михалкова - Дудочка крысолова

Лизетта покачала головой.

– Нет, я не хочу. Мне бы поспать… Держи, – она сбросила накидку, протянула ему. – В пещере она мне не понадобится.

Он кивнул, не споря. И правда, в пещере она может прижаться к детям, и их теплые тела согреют ее. А ему всю ночь сидеть здесь, сторожить их… Дождь вскоре кончится, и ему придется потушить костер: с бургомистра станется прочесывать холмы и ночью.

Женщина ушла. Крысолов сидел возле огня, подбрасывая поленья в костер и слушая, как рассерженно шипит огонь, когда в него проливается вода с еловой ветки. Нет, никто не станет слагать о нем песни и рассказывать своим внукам истории о Крысолове… Но зато он покинет этот город с обещанной наградой, а сверх того – еще опустошив казну Хамельна и карман самого бургомистра.

Он сам не заметил, в какой момент от мыслей о бургомистре перешел к мыслям о его жене. Значит, о пристрастиях супруга Лизетты не зря судачат в городе… Что ж, старому развратнику придется от души заплатить за свои шалости и страстишки. Но ее – ее было жаль. Немного зная род людской, Крысолов не сомневался, что именно Лизетта, а не ее муж, подвергается насмешкам в Хамельне, и это о ней судачат за спиной и посмеиваются, будь она хоть дюжину раз женой бургомистра. Местные кумушки перемывают ей кости, а мужчины поглядывают свысока. Вот бургомистр – тот пользуется уважением и почетом… Но не она, не она…

Крысолов чувствовал, что глаза слипаются. Слишком много времени он провел без сна, и усталость наваливалась, наплывала каплей на восковой свече, и сквозь дрожание потухающего огня ему виделись свечи в соборе.

Дождевик из козьего пуха грел отменно, не хуже хорошего меха. Он завернулся в него, чувствуя, как тепло проникает вглубь, мохнатой шкурой медведя закрывает свет, и сам ощутил себя медведем, забирающимся глубоко в берлогу. Там было темно, сухо, и Крысолов облегченно погрузился в сон».

Пересечение, о котором говорил Илюшин, они нашли два часа спустя после того, как тот уехал. Бабкин схватился за трубку, но телефон Макара не отвечал.

– Тащите сюда эту гниду, – прорычал он, не сдерживаясь, но под укоризненным взглядом Крупенникова взял себя в руки.

Сушкова привели сонного и страшно недовольного.

– Вы что, с ума сошли? – зашипел он от двери. – Одно слово Перигорскому шепну, и вас здесь…

– Вы почему скрыли факт знакомства с Аллой Рокуновой? – с тихой угрозой в голосе спросил Бабкин, и Сушков осекся на полуслове.

– Что… что значит – скрыл?! – начал он, придя в себя, но Сергей снова перебил его:

– Рокунова была любовницей вашего Безикова! Жила в его доме! И как раз тогда, когда вы с ним, уважаемый, очень тесно работали вместе. Не вздумайте мне говорить после этого, что вы ее не знали!

– Сдурел, что ли, мент?! – заорал Сушков. – Еще я буду шлюх Витькиных запоминать!

Бабкин не отреагировал на оскорбление, чувствуя, что Сушков нарочно старается вывести его из себя.

– Так вы имели дело с ней раньше? – невозмутимо спросил он. – Какие у вас были отношения?

– У нас вообще не было отношений!

– Но вы же встречались, когда она жила с Безиковым, правда?

– Не помню. Может быть, и встречались.

Сушков не успел взять себя в руки сразу, и Бабкин успел заметить что-то, мелькнувшее в бесцветных глазах, когда он упомянул Рокунову. Теперь он не собирался отступать, намереваясь вытрясти из этого человечка все, о чем тот умолчал.

– Постарайтесь припомнить, Сергей Иванович. Вы наверняка здоровались с девушкой при встречах… О чем-то разговаривали. Так?

– Ну… наверное, так.

– Наверное или так?

– Так, так! – раздраженно бросил Сушков.

– Хорошо, что вы об этом вспомнили. Так какие у вас были отношения?

– Я вам уже двадцать раз сказал, что у нас не было отношений!

– А до этого, Сергей Иванович, вы двадцать раз сказали, что не видели прежде никого из девушек. Затем выяснилось, что не только видели, но и неоднократно встречались с одной из них. Вы же бывали в доме Безикова… Бывали?

– Бывал… Иногда.

– И Аллу Рокунову, наверное, видели?

Сушков прикрыл глаза, словно не в силах смотреть на сыщика:

– Господи, ну видел, видел! И что с того?!

– Так это же замечательно, что видели! – обрадовался Бабкин, придвигая к себе блокнот. – Расскажите, как вы с ней общались?

Но спустя полчаса он отодвинул блокнот обратно на край стола. Сушков уперся и стоял на своем: да, он встречал раньше Рокунову, и даже припомнил, что она была любовницей его шефа, но никакого общения, кроме вежливого обмена репликами о погоде и здоровье, между ними не было. Лицо русалки Ливи, когда он увидел ее в клубе, показалось ему знакомым, но он понял, что это именно она, только после слов Бабкина. А до этого ему мешал узнать ее яркий макияж, да и вообще – у него плохая память на лица! Он ничего не скрывал, да и зачем – подумаешь, виделся раньше с любовницей своего бывшего начальника! Это никак не связано со смертью Микаэллы.