Игорь Христофоров - Работорговец (Русские рабыни - 1)

Пальцы правой руки с хрустом сжались в кулак. Мезенцев еле сдержал себя. В эти секунды все зло мира сосредоточивалось уже не в бледной образине Хребтовского, а в круглощекой жующей роже Шкворца.

"Сам ты, гад, поганая овца!" -- мысленно крикнул он ему.

-- Ты не прав, -- с неожиданной резкостью отреагировал Шкворец. -- Я от других сильно отличаться не стараюсь. Кому надо -- ставлю. Кого надо и когда надо -- закладываю. А иначе в нашем милицейском деле долго не продержишься. Со свету сживуть. Зато на участке в мэнэ -- полный коленкор! Мои бандюги, если им разборка приспичила, у другой район уезжают. От так жить и Родине служить трэба!

"Прямо Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро вместе взятые! -- про себя уколол его Мезенцев. -- А раз все знаешь, скажи: что за машина у подъезда пеклушинского офиса стоит? Неужто новую вместо джипа купил?"

-- Прислонов на твой участок приехал, -- очередной бутерброд Шкворец уже в рот целиком не отправил, а откусил от него половину. -- Знаешь, кто это?

"Знаю", -- со злостью и раздражением ответил мысленно Мезенцев.

-- То-то!.. Видать, дела у него какие-то совместные с Пеклушиным.

"Газеты свои у меня забери", -- не открывая рта, потребовал Мезенцев.

-- Да, чуть не забыл: газеты мне назад давай! Я ж там еще не все кроксворды угадал. Я ж эти газеты заразные у лоточника токо потому и беру, шо в них кроксворды. А так не-е, не читаю. Скукота и брехня.

Газеты -- объявления -- Конышева. Цепочка замкнулась, и Мезенцев сразу вспомнил, что жена Шкворца говорила о каком-то долге. Кажется, пятьдесят тысяч. Мезенцев рывком достал из накладного кармана куртки сложенные вдвое деньги -- свою первую милицейскую зарплату плюс подъемные, вытащил из пачки банкноту с видом на ростральную колонну Санкт-Петербурга и текущей под нею мутно-зеленой водой Невы, шагнул к столу и положил ее рядом с бутербродами.

-- А шо это? -- от удивления сглотнул Шкворец быстрее обычного тугой сгусток хлеба и сала.

-- Жене передай, -- впервые за время их "беседы" вслух произнес Мезенцев. -- Ей Конышева была должна. Теперь они в рассчете...

Где-то за стеной лопнул воздушный шарик. Потом раздался звук погромче -- как будто дернули за нитку новогоднюю хлопушку. "Ма-а!" -истерично, утробно разорвал сонную тишину двора чей-то крик, и разом, один за другим, лопнули еще два шарика. Только гораздо громче и гораздо более похоже на пистолетные выстрелы.

-- Е-мое! -- обернулся к окну Шкворец. -- Разборка!.. На твоем участке, у Пеклушина! -- заметил он упавшую вовнутрь кабинета коричневую кожаную куртку.

Оттуда же такнул еще один неприятный, явно оружейный звук -- и все стихло.

Мезенцев бегом бросился на улицу, на ходу раздирая на груди металлические кнопки милицейской куртки.

Грохнув стулом о стену, тяжело зашлепал к выходу и Шкворец. Добежал до двери и тут же вернулся к столу, сгреб толстыми крупными пальцами сразу три бутерброда со стола, с жалостью посмотрел на остающиеся и добавил в стопку на ладони еще один, четвертый. Сквозь грязное, годами не мытое окно было видно, как нырнул мимо "мерса" в черную пасть пеклушинского офиса Мезенцев. Нырнул -- и ничего не произошло. Шарики больше не лопались. Свободной рукой Шкворец засунул еще один бутерброд с желтым, жиром отливающим сыром в рот и спокойно пошел прочь из опорного пункта.

24

-- Ну, наконец-то! Хорошо, что вы пришли! -- крикнул вбежавшему в кабинет Мезенцеву Пеклушин. -- Срочно составляйте протокол!

-- Что... что случилось?! -- метался взгляд Мезенцева то по неподвижно лежащим на полу фигурам, то по распахнутому настежь окну, то по вжавшемуся в стену здоровяку в черной кожаной куртке, то по странным ярко-оранжевым фотографиям, похожим на осыпавшийся на пол осенний листопад, пока, наконец, не замер на пистолете в побелевшей руке Пеклушина. -- Кто стрелял?!

-- Составляйте протокол! -- еще более властно потребовал Пеклушин. -Только что меня пытались убить! Этот гад, -- проткнул он воздух стволом пистолета в сторону амбала-телохранителя, -- по приказу преступника-рецидивиста вора в законе Прислонова стрелял в меня. Мой охранник, -- ткнул он стволом теперь уже в сторону коричневой куртки, -открыл ответный огонь и смог убить Прислонова, а я... я ранил его... то есть вот этого телохранителя. Прошу зафиксировать факт моей стрельбы в порядке самообороны!

-- Тварь брехливая, -- еле слышно простонал телохранитель Прислонова. Кровь все сочилась и сочилась между его пальцев, и оттого вся огромная, лопатой, пятерня казалась красно-бурой латкой на черной коже куртки.