Игорь Христофоров - Смертельное шоу

-- Да нет, дорогуша! Я уже давно уловил, что за мной секут.

-- В натуре?

Андрей не ответил. Троллейбус, подчиняясь его настырной правой ноге, несся по Мневникам, несся через последнюю оставшуюся внутри Москвы настоящую деревню Терехово, и собаки за заборами провожали бешеный вагон лаем.

-- А ты что, умеешь эту железяку водить? -- спросил Санька.

-- А что, незаметно?

-- Вообще-то да...

-- Два года троллейбусного стажа! -- похвастался Андрей. -- У себя, в провинции. Здесь не водил.

-- А как ты это... в музыканты?

-- Игорек спротежировал. У них как раз ударник за бугор свалил, за сладкой жизнью. А мы с Игорьком в клубе железнодорожников полгода на танцульках вместе лабали. Я -- так, середняк. А Игоряха -- талантище. Ему б только волосы перекрасить, чтоб не так плебейски выглядеть. Упирается, не хочет...

Троллейбус несся по пустынному шоссе, и Санька впервые заметил, что оно, в отличие от латочного спуска к мосту, состоит из кусков. Сколько накатали за день дорожники -- такой и кусок. И колеса били по щелям между этими полосами, как поезд на стыках рельс. Та-дам, та-дам, та-дам... Будто отсчитывали исчезающие секунды жизни.

-- Менты! -- заметил вырулившую справа, из проулка бело-синюю машину гаишников Андрей.

Он погнал троллейбус еще быстрее. Башмаки токоприемников в ярости искрили по проводам, яркие желтые капли осыпались вслед за троллейбусом, и гаишники, отпугиваемые этими каплями, то притормаживали, то бросали "жигули" на встречную полосу.

После моста через шлюзы на Карамышевской набережной на шоссе стали попадаться машины, и Андрей, отчаянно сигналя, заставлял их трусливо сворачивать в левый ряд. На его лысине ягодной россыпью лежал пот и проблескивал в свете встречных фонарей. Тоненькие пальцы, побелев, сжимали руль и, кажется, вот-вот должны были вырвать его с мясом.

-- Ну, давай, рогатенький, давай! -- умолял он.

И вдруг сбросил ноги с педали электродвигателя. Троллейбус обрадованно вздохнул и пошел медленнее. Гаишники выскочили слева от них и пытались снизу рассмотреть людей в кабине.

-- Открой дверь! Сваливать надо! -- закричал Санька.

-- Заткнись! Расходная стрелка! Нельзя посылать сигнал! Мы вправо свернем!

Парочкой -- троллейбус с приклеенным к нему пульсирующими сиренами "жигулями" ГАИ -- они выскочили к пересечению улицы Народного Ополчения с проспектом Маршала Жукова, и Андрей резко повернул руль вправо. Гаишники, заметившие на заднем стекле цифру "19" -- номер маршрута, -- по инерции поехали прямо, так, как и должен был двигаться троллейбус данного маршрута.

-- А-а, о-олухи! -- радостно завопил Андрей и снова перенес вес на правую ногу.

Дребезжащее рогатое чудовище понеслось по проспекту, распугивая редкие полуночные машины. В стекле заднего вида снова прорезались, всплыли из мутного света фонарей "жигули" с мигалкой.

-- Сваливать надо! -- опять закричал Санька.

Кажется, он никогда еще не чувствовал себя трезвее, чем сейчас. Двести граммов коньяка со страху испарились из организма, и он теперь ощущал лишь изжогу. Она больно лизала снизу горло. Очень хотелось сделать глоток. Хотя бы слюной. Но слюны во рту почему-то не было. А киоски, призывно стоящие вдоль дороги и показывающие плотные ряды бутылок пепси, фанты и просто воды, летели и летели мимо троллейбуса, будто это они сами проносились прочь, не желая спасти Саньку от изжоги.

В какую-то минуту все это сразу -- дергающийся на затылке Андрея смоляной хвост, огни киосков, вой сирены, мелькание фонарей -- слилось во что-то тягучее, бесконечное, которому, кажется, не будет конца, и у Саньки вдруг родилось предчувствие, что так приходит смерть, что они сейчас точно разобьются. Ему и до этого не раз чудилось, что гибель -- это когда все вокруг сливается в одно и ты вдруг начинаешь ощущать себя онемевшей частью этого слитка. Ты вроде бы еще есть, но на самом деле тебя уже нет, потому что жизнь -- это миг, когда мир вовне тебя, а смерть -- когда ты внутри этого мира, но уже его не чувствуешь.

-- Открой дверь! -- заставило Саньку наваждение заорать прямо в ухо Андрею. -- Открой!

-- Ты чего?.. Ты...

-- Открой! Надо сваливать! Иначе кранты!

-- Чего иначе? -- не понял он.

Санькин взгляд метнулся к тумблерам на пульте. На трех из них были надеты фломастеры. Красный, оранжевый, зеленый -- по цветам светофора. Он дернул их все сразу вверх, но ничего не произошло.

-- Не лезь! -- прохрипел Андрей.

Он бил кулаком по клаксону, отгоняя иномарку "запорожец", а гаишники как раз поравнялись с ними и начали орать что-то угрожающее по мегафону.