-- Паспорт пишется через "с", а не через "ч", -- укорил он младшего инспектора.
Тот обиженно дернул плечами, на которых лежали погоны с засаленной лычкой старшего сержанта, и продолжил свой титанический труд.
Предметов, которые необходимо было внести в опись, набралось немало. На подранной плахе стола кроме паспорта в красной клеенчатой обертке лежали два ключа на связке, сломанные часы "Полет", катушка черных ниток с воткнутой в них иголкой, одноразовая, наполовину заполненная зажигалка, значок с гербом города Прокопьевска, аудиокассета непонятно какой фирмы с блатными песнями, дешевая шариковая ручка без стержня, маленькая иконка, зеленая записная книжка, перочинный нож с наборной ручкой типично зековской работы и еще куча всякой мелочи.
-- Наши сделали? -- взяв нож, спросил майор.
-- Нет. Это еще с воли, -- неохотно ответил Санька.
-- Значит, ты кузбасский? -- заметил майор значок.
-- Я -- сирота.
-- А что, в Кузбассе сирот не бывает?
-- В Кузбассе все есть.
-- Бандитов бы у вас поменьше было, нам бы легче жилось. Нож выдаче не подлежит, -- брезгливо бросил самоделку в ящик стола майор. -- А это что?
В его худеньких прозрачных пальцах алым блеснула пластиковая капля. Поднеся ее поближе к глазам, он рассмотрел, что это был шестиугольник из детской игры-мозаики. С оборотной стороны у него ощущался под подушечкой пальца коротенький округлый штырек.
-- Стибрил еще в детдоме? -- пошутил майор.
У очень худых людей шутки всегда получаются какими-то зловещими. Наверное, поэтому худые юмористы раз и навсегда проиграли нашу эстраду толстым.
-- А зажигалка тебе зачем? -- избавившись от красной игрушки, поинтересовался майор. -- Ты же не куришь.
-- Возьми себе. Презент на ремембер.
До шага за ворота колонии оставалось не более получаса, и голос Саньки сам собой стал как-то крепче и увереннее. Чем ниже опускалась минутная стрелка по диску часов, висящих на стене дежурки, тем все менее грозным становился и майор. Впрочем, скорее всего, он оставался все тем же, но его погоны с большой звездой и просветами цвета запекшейся крови уже не казались такими страшными, а худоба воспринималась не как обязательный атрибут инквизитора, а как изможденность несчастного человека, по воле судьбы теряющего годы жизни рядом с зеками в медвежьем углу Забайкалья.
Наверное, уловил это и майор, потому что пропустил мимо ушей "тыканье" заключенного. Он торопливо сунул зажигалку в карман кителя и, глядя на крупные, совсем не для шариковой ручки приспособленные пальцы младшего инспектора, приказал этим пальцам:
-- Зажигалку из списка вычеркни.
-- А я ее еще не заносил.
-- А ты проверь.
-- Товарищ майор, у меня все четко.
Мужицкие пальцы младшего инспектора ловко провернули бумагу по столу.
-- Распишись в получении, -- протянул он шариковую ручку, обмотанную посередине синей изолентой.
Санька наклонился к бумаге, коряво нацарапал что-то похожее на "Груз", и ему почудилось, что этой росписью он вернулся в прошлое. А хотелось будущего. Прошлое дышало и от вещей. Он торопливо сгреб их со стола, всыпал в карман старенького пиджачка, тоже сегодня выданного в обмен на зековские шмотки, потом отделил от этой груды паспорт, сунул его в боковой карман наброшенной на пиджак куртки и выжидательно посмотрел на майора.
-- Пошли, -- поняв его чувства, кивнул на дверь майор.
Во дворе, залитом ярким солнечным светом, было все так же холодно, и здесь свет уже воспринимался не как солнечный, а как свет мощного фонаря. Запахнув на груди тоненькую черную куртчонку из болоньи, Санька побрел к кирпичному зданию контрольно-пропускного пункта.
-- Гру-уз! -- окликнули его сзади.
Он обернулся и ощутил, как напряглось все внутри. Через двор к нему косолапил, кутаясь в черный ватник, человечек с огненно-рыжими волосами. "Черные пятки!" -- вспомнил Санька его дьявольскую пляску в проходе между койками.
-- Тебе привет от Косого, -- стрельнув глазами по майору, поздоровался рыжий. -- И от Клыка...
-- А кто это?
-- Ну ты фраер! Это ж седой! С железными зубами! Въехал?
-- А-а...
-- Ну, давай, не потей, - протянул рыжий крупную для его роста кисть. Самыми заметными на ней были черные ободы ногтей.
Узкая ладонь Саньки ткнулась в его огрубелые пальцы, и он тут же ощутил кожей какую-то бумажку. Рыжий чуть продлил рукопожатие, и Санька, все поняв, обжал бумажку, скомкал ее и сунул в горячий карман куртки.
-- Чириком не выручишь? -- затанцевал на одном месте рыжий, согревая озябшие ноги.
Читать дальше