Игорь Христофоров - Страх

Перед его глазами качнулась стойка бара, пунцовое лицо коротышки с редкими волосами на голове, тяжелая присобранная штора на окне, и он с грохотом переворачивающегося паровоза рухнул на столики.

Страх бросил Тулаева через лежащего верзилу к двери, но уже в прыжке у него как-то странно осеклось дыхание. Он жадно, по-рыбьи, хватанул воздух ртом, все-таки разглядев, что попал под удар какого-то нового, только что вошедшего в бар лысого человека, и тут же что-то тупое и злое впечатало его в темноту.

- Отпрыгни от фрайера, шнырь! - омертвил серебряный крест

занесенную гостем для удара ногу. - Я что сказал!

- Я - шнырь?! - побагровев, повернулся к сидящему парню всем

корпусом обидчик Тулаева.

- Грузи своего кента и хиляй отсюда, - уже тише сказал серебряный крест.

Он все так же смотрел на любимого бородача, будто запоминал его на всю оставшуюся жизнь.

- Да сам ты... - хотел гость обозвать мужика позорным зековским словечком "шнырь" и вдруг осекся, наконец-то разглядев крест.

По былинным рассказам паханов зоны, в которой он торчал в последней "ходке", точно такой крест носил только вор в законе, державший в своих руках Сибирь. Может, это был и не он, но поднимать руку стало как-то боязно. За царапину на лице вора в законе его бы пристрелили уже завтра на рассвете.

- Грузи и вали, - угрюмо повторил серебряный крест.

- Мы - местные, - еле выжал гость.

- Сам знаю.

- Не надо отдыхающих трогать, - с учительской нравоучительностью вставил малиновый пиджак. - Усек?

Гость молча приподнял под мышки верзилу и выволок его на улицу, точно мешок картошки. Ноги здоровяка, обутые в дорогущие туфли сорок восьмого размера, безвольно раскачиваясь, по пути задели тычком голову Тулаева.

А тот лежал без сознания. Он так и не увидел злого, сжигающего взгляда, брошенного на его затылок холодными, мертвецкими глазами своего обидчика. Он так и не услышал, как щелкнул на груди под удар двери диктофон, докрутивший пленку до конца.

31

- Ты его не минералкой поливай, а в пасть водяры плесни, - хрипло произнесла тьма.

Веки Тулаева стали чуть сильнее, чем за секунду до этого, и впустили в глаза свет. Перед ними плавало в мути что-то красное в обрамлении оранжевого.

- Может, дежурного врача вызвать? - испуганным женским

голосом спросило это красно-оранжевое. - Он же в соседнем корпусе.

- И так оклемается.

- О-о, глаза открыл! Вам лучше?

Красное отслоилось от оранжевого и стало губами. Над

Тулаевым висело лицо барменши, а справа стоял мужик в малиновом пиджаке. Превозмогая тошноту, Тулаев сел и обернулся. Кавказцев смело из бара неизвестным ветром, а серебряный крест все так же сидел за столиком. "Абсолюта" с бородачом перед ним уже не было, и он смотрел на Тулаева таким же запоминающим взглядом, как и на бутылку совсем недавно, словно другого взгляда у него вообще не существовало от рождения.

- Отведи его в номер, - приказал малиновому пиджаку серебряный крест.

- Вы в каком корпусе живете? - простонала барменша.

Никакого номера у Тулаева не было. На ночь он остался на свой страх и риск, намереваясь переночевать в холле приемного отделения.

- Я сам дойду, - переборов себя, все-таки встал он.

Перед глазами качались лица, шторы, стойка бара, яркая витрина. Он удивленно собрал именно на ней резкость взгляда и наконец-то рассмотрел, что брошенная им бутылка коньяка не долетела до витрины, а упала, вдребезги разбившись, на пол.

- Сколько я должен? - глухо, как будто кто со стороны, спросил он.

- Ничего... Ничего не должны... Коньяк - это такая мелочь. Главное, чтобы начальство санатория ничего не узнало. Мы же здесь арендуем у них...

- А где?..

- Что вы имеете в виду?

- Где эти... ну, которые меня?..

- Они ушли, - грустно покачал головой над столом серебряный

крест. - И мы когда-нибудь уйдем... Навсегда... С концами...

- Эти... которые буянили... они - местные, - пояснила барменша.

- Из Марфино, кажется.

- А как они... сюда?..

- Так в заборе же дырок полно. И на мосту через пруды

перелезть через ограждение очень легко.

- На мосту? - удивился Тулаев, ощупывая гудящую голову.

- Да-да, на мосту. Его еще граф Панин построил. Или

Голицын. Я уж и не помню.

- Это такой с колоннами, на въезде? - кажется, вспомнил под нестихающий гул в ушах Тулаев.

- С колоннами, - подтвердила она. - Красивый такой, из

красного кирпича.

- Дай нам еще флакон "Абсолюта", - поставил на стойку уже осушенную бутылку малиновый пиджак. - Ночь только начинается.