Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем

Прием был в самом разгаре. Стол был отменным. Я, испытывая зверский голод, накинулась на яства. Однако! Откуда в военное время Ирупов достал такие деликатесы? Здесь же, в чайниках, замаскированный под кофе или чай, находился алкоголь. В стране царил сухой закон, но Ирупов не знал никаких законов.

Сад был декорирован цветами, фонтаны, взмывая вверх, придавали всему происходящему особый византийский шик.

– Пир во время чумы, – услышала я чью-то реплику.

Обернувшись, я заметила странного молодого человека, который, в отличие от других гостей, стоял как столб, ничего не поглощая. Его глаза горели ненавистью. Интересно, подумала я, каким образом ему удалось попасть сюда? Он не похож ни на одного из приглашенных – он не был крупным банкиром, представителем аристократического рода или звездой синематографа.

– Все это скоро закончится, – произнес он, обращаясь ко мне. – Вы это поняли?

Я не смогла ничего ответить, так как жевала, и кусок вкуснейшего сливового пирожного, отломившись, шмякнулся мне под ноги. Молодой человек с презрением оглядел меня, хмыкнул и смешался с разноцветной толпой.

Немного подкрепившись, я отправилась поздравлять новобрачных, которые находились под белоснежным тентом. Евгения, уже сменившая наряд, по-прежнему удивляла гостей своим бесценным ожерельем. Федор, новоиспеченный супруг, выглядел смущенным и утомленным.

Программа была запланирована насыщенная. Банкет, затем танцы, наконец, вечером фейерверк. Темное небо Староникольска осветили радужные всполохи. Я мечтательно подумала, что и сама бы не отказалась от подобной свадьбы.

Ирупов, с которым я беседовала, облегченно вздохнул:

– Надо же, уважаемая Елена Карловна, все позади. Этот день закончился…

– Еще нет, – проскрипел старый князь Святогорский, сидевший в кресле, которое толкал его сын. Феликс-старший выглядел на редкость здоровым и полнокровным. Облаченный во фрак, он то и дело словесно щипал сына, намекая на его связь с Анной Радзивилл. Актриса, одетая в фисташковое платье и украшенная бриллиантами, была где-то неподалеку. О романе Феликса-младшего и дивы синематографа судачил весь Староникольск.

– До окончания этого дня еще пара часов, – продолжил князь. – И всякое может случиться, не так ли?

– Ничего не случится, – сказал совершенно спокойным тоном Ирупов. – Князь, я премного благодарен вам за то, что вы предоставили в мое распоряжение ваши чудесные сады.

– Сады Семирамиды, – произнес Святогорский. – Правда, говорят, вавилонская царица была больше вавилонской блудницей… Ваша дочурка просто великолепна, Адриан. А колье, это что-то уникальное. Скажите, за сколько вы его приобрели в Лондоне? Говорят, не меньше чем за миллион английских фунтов? Неужели не пожалели для вашей Евгении? Ну да, она же теперь княгиня Шаховская…

Внезапно к Ирупову бегом приблизился один из слуг и, даже не извинившись, буквально оттащил его в сторону и что-то зашептал на ухо. Адриан Николаевич смертельно побледнел.

– Прошу прощения, – сдавленно произнес он и исчез вслед за слугой.

Наше небольшое общество, состоявшее из двух Святогорских, Анны Радзивилл, нескольких почетных граждан Староникольска и меня, было удивлено. Что могло произойти?

– Надо же, все-таки что-то случилось, – с довольным видом заметил старый князь. – Что, украли ожерелье?

Я в страхе оглянулась. По неизвестной причине мне стало очень страшно. Что-то произошло. Вдруг мне пришло в голову, что я давно не видела новоиспеченных супругов – князя и княгиню Шаховских. Куда они делись, что с ними произошло?

– Так, так, – продолжал старый князь. – Что же все-таки случилось? Я не понимаю!

Никто не понимал. Я видела вдалеке Ирупова, который теперь более походил на свою тень, чем на самого себя. Извинившись, я бросила прекрасное общество и направилась к Адриану Николаевичу. Он, казалось, даже не заметил меня.

– Могу ли я чем-то помочь? – произнесла я участливо.

Ирупов взглянул на меня, и я поразилась – такой отсутствующий был его взгляд. И помимо этого… Взгляд был полон боли и ужаса. Я никогда не видела промышленника таким растерянным.

– Адриан Николаевич, – я взяла его за руку, – прошу вас, не молчите, что случилось?

Он ничего не отвечал, на глазах у него я заметила слезы. Небывалое дело, Ирупов, которого все считали бездушным, как портмоне, набитое кредитками, плакал! Значит, произошло нечто подлинно ужасное!

– Все кончено, все кончено, – зашептал он быстро-быстро. – Елена Карловна, все конечно!