Антон Леонтьев - Миф страны эдельвейсов

В магазинах имеются поразительно дешевые фрукты, из которых мне известны только бананы, апельсины и ананасы. Остальные представляют собой загадку. И так хочется все попробовать!

Побывали в большом универмаге с эскалаторами. Купила несколько кофточек для себя, мамочки и подруг в Нерьяновске. Чтобы обмануть таможенников (а те внимательно просматривают каждый предмет туалета, и если увидят бирки и этикетки, конфискуют), мажу слабым раствором календулы под мышками, чтобы создать ложную видимость того, что вещи ношеные.

Приобрела кое-какое барахлишко и вместе с «дедом» отправилась по длиннющей набережной обратно к порту. Здесь и наступает самое интересное. Мы стали свидетелями несчастного случая – несколько ребятишек резвились с мячом, играя в футбол на спортивной площадке. Когда мяч вылетел за сетку, один из ребят, подросток лет десяти-одиннадцати, бросился за ним. Мяч оказался на проезжей части. А надо сказать, что правила движения в Эльпараисо не соблюдают, и полицейских я видела только в центре, на главной торговой улице. Мальчишка бесстрашно лавировал между сигналящих автомобилей, подхватил мяч – и в тот же момент был сбит старой желтой машиной.

Все произошло, как в замедленной съемке, и я видела малейшую деталь: тело мальчика, ставшее похожим на манекен, летит по воздуху, затем падает на асфальт, мгновенно окрашивающийся кровью. Мяч летит в сторону и подкатывается к ногам пешеходов, стоящих на тротуаре. Водитель желтой машины высовывает голову из открытого окна, затем резко дает задний ход, разворачивается на месте – и просто-напросто скрывается с места происшествия.

Я отчетливо вижу его номер, и он врезается мне в память. Затем все оживает – все вопят, машут руками, плачут. Вокруг мальчика, лежащего на асфальте в луже крови, мгновенно собирается толпа зевак. Все галдят, но никто не может ему помочь.

Нас изначально предупреждали – если за границей мы окажемся свидетелями преступления или несчастного случая, или даже если на моих глазах на улице упадет на землю человек и начнет биться в судорогах – немедленно уходить прочь. Не помогать, не вмешиваться! Потому что это может быть провокация, которая плачевно закончится для всех нас.

Однако о какой провокации могла идти речь в данном случае? Если уж в «логове капитализма», в Америке, Англии, в Западной Европе, никто не пытался вовлечь нас в дурную историю, ни ЦРУ, ни ФБР, ни МОССАД, ни прочие спецслужбы, то разве можно ожидать, что кто-то спит и видит, как бы дискредитировать меня, судового врача, и старшего механика в какой-то захудалой стране Южной Америки?

Если я отвернусь и пройду мимо, то буду ничем не лучше того типа в желтой машине, который, сбив мальчика, даже не соизволил остановиться, а трусливо скрылся. Все эти мысли занимали меня позднее, потому что в тот момент я, не раздумывая, бросилась к ребенку. Я же давала клятву Гиппократа, и помочь страждущему мой наипервейший долг!

С трудом прорвавшись сквозь толпу, я оказалась около пострадавшего. Мальчик лежал на спине, из затылка текла кровь. Я по-французски сообщила, что я – медик, и потребовала вызвать «Скорую помощь».

Мальчик не дышал. Времени на раздумья не было. Я принялась делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Когда мне уже думалось, что ребенка не спасти и его сердце завести не удастся, он вдруг подал признаки жизни – затрепетали веки, мальчик пришел в себя и попытался что-то сказать.

Наконец появилась и карета неотложной медицинской помощи – какая-то старая колымага. Местные врачи не произвели на меня хорошего впечатления – молодой парень, который, казалось, не знал, что делать с пострадавшим, и старик, предпочитавший болтать с прохожими вместо того, чтобы заниматься пациентом.

«Дед» вся тянул меня за рукав, напоминая, что нам здесь делать нечего и раз я выполнила свои функции, то надо уйти. Но я ответила ему, что бросить мальчика не могу – мне удалось его реанимировать, однако он может скончаться по пути в больницу на руках подозрительных медиков.

Поэтому, когда ребенка на носилках поместили в «Скорую помощь», я тоже полезла в машину. «Дед», матерясь, последовал за мной, заявив, что не оставит «сумасшедшую женщину» (то есть меня) одну.

Во время поездки в госпиталь у мальчика снова произошла остановка сердечной деятельности, и думаю, что, если бы не мое присутствие, он бы скончался, – тамошние врачи отнеслись к этому факту как к воле господней. Они даже интубацию трахеи толком сделать не могли! Хорошо, что надписи на ампулах были на латыни, поэтому мне не составило труда сориентироваться: адреналин, атропин и бикарбонат натрия внутривенно. И все равно асистолия! Пришлось делать прямой массаж сердца – впервые за мою врачебную карьеру! Рука моя слегка дрожала, когда я наскоро обмытым 96-процентным спиртом скальпелем рассекала ткани, но волнение быстро улеглось – для страха элементарно не было времени! Я все боялась раздавить сердце мальчика, поэтому внушала себе, что сердце – фиброзно-мышечный орган и так легко его не повредишь. Благодаря именно прямому массажу сердечная деятельность возобновилась – мозг был без кислорода не более двух с половиной минут, так что негативных последствий для здоровья ребенка ожидать не приходится.