Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда

В последующие недели они виделись всего четыре раза – три раза она прилетала в Вашингтон, дабы принять участие в дипломатических церемониях и отметить в середине августа пятьдесят второй день рождения мужа, последний день рождения, который он праздновал в должности президента, и один раз Том пожаловал сам в Нью-Йорк, чтобы выступить на митинге в поддержку супруги. Белобрысая помощница, конечно же, была в его свите, и на ее руке Кэтрин сразу же заметила кольцо с огромным изумрудом. Такое потянет как минимум тысяч на пятьдесят. Интересно, кто ей подарил эту побрякушку? Она ведь прекрасно помнила, что изумруд – любимый камень Тома. А тут еще до Кэтрин дошли смутные слухи о том, что супруг завел еще одну любовницу, некую Синтию, проживающую в Майами.

Их последняя встреча пролетела как один миг. Том все пытался заняться быстрым сексом на кушетке в ее бюро, но Кэтрин отвергла его притязания. Она помнила о кольце на руке белобрысой. Если раньше она любила Тома, а затем муж стал ей безразличен, то теперь она возненавидела его. «О, скорее бы, скорее бы пришло избавление...» – думала она.

Том очень просил, чтобы жена сопровождала его в поездке по Миссисипи, Флориде и родному его штату Луизиане, но Кэтрин, заявив, что не может отлучиться из Нью-Йорка ни на минуту, не поехала. Весть о том, что на президента совершено покушение, застало ее во время очередной встречи с потенциальными избирателями – она посещала детскую больницу в Бруклине. Один из референтов, приблизившись к Кэтрин и почтительно склонившись, прошептал, что в Майами какой-то псих стрелял в Тома.

Кэтрин не прервала визит, с улыбкой на лице еще около десяти минут выслушивала врачей, пожимала руки маленьким пациентам и их родителям и пообещала в случае своего избрания вплотную заняться проблемой всеобщего медицинского страхования для граждан Америки. Покушение покушением, но она не имеет права разочаровывать людей, так трепетно ждавших ее.

Все, что случилось дальше, прошло в полном соответствии с ее мечтами. Том скончался по дороге в госпиталь, так и не приходя в сознание, медики оказались бессильны – два ранения из трех были смертельными. Шестью днями позднее состоялись грандиозные похороны, перещеголявшие по своему масштабу и величию погребение президента Кеннеди. Кэтрин, вся в черном, в огромной черной шляпе с густой вуалью, закрывавшей лицо, стояла рядом с дочкой, открыто плакавшей по убитому отцу, и безучастно смотрела на марширующих солдат национальной гвардии, на пушечный лафет, где покоился гроб с телом Тома, на многие сотни тысяч людей, прибывших со всей страны и из-за рубежа, чтобы стать свидетелями этого исторического события. Одних глав государств и правительств было не меньше ста двадцати, а королей, королев и принцев можно было считать на дюжины. И весь мир смотрел в тот солнечный день 28 сентября на одного человека – на нее, вдову убитого президента, Кэтрин Кросби Форрест.

Звенящая тишина резала уши, когда она последней приблизилась к гробу мужа, покрытому американским флагом, склонилась над крышкой и, на мгновение откинув вуаль, приложилась губами к полированной поверхности. Там, в гробу, лежал Том – мертвым она его не видела, решив, что так будет лучше. А потом она склонила голову, прощаясь с президентом, отцом своей дочери и неверным мужем. Артиллерийские залпы заглушили ее последние слова, обращенные к мужу: «Том, спасибо тебе, что ты вовремя умер. Хотя бы раз в жизни ты сделал то, что от тебя требовалось».

И вслед за тем по всему Вашингтону прокатились аплодисменты – это собравшиеся хлопали в ладоши, выражая восхищение покойным президентом и его мужественной супругой. Вечером, просматривая сообщения о процедуре похорон в новостях, Кэтрин сочла, что ничем не уступила Жаклин Кеннеди, а ее последний жест (поцелуй крышки гроба) сразу же перешел в разряд великих снимков нового тысячелетия.

Выборы в Нью-Йорке, имевшие место несколько месяцев спустя, Кэтрин выиграла с огромным преимуществом – за нее проголосовало семьдесят четыре процента избирателей.

Через день после победы Кэтрин приказала доставить к себе бывшую помощницу мужа, ту самую белобрысую лошадь, и, припугнув судебным разбирательством, заставила ее подписать заявление о том, что та будет хранить молчание по поводу отношений, имевших место между ней и покойным президентом. А потом, указав на перстень с изумрудом, потребовала вернуть его.

– Но, миссис Кросби Форрест... – начала белобрысая.