Антон Леонтьев - Профессия – первая леди

Президент откинулся на спинку кресла, его глаза замерцали.

– Гремислав, – выпалила Надежда Сергиевна, – ответь, прошу тебя, какое отношение имеешь ты к исчезновению моей сестры? Ты ведь был в те дни в Экаресте. Я знаю это! Только прошу, скажи мне правду!

Гремислав Гремиславович выразительно посмотрел на жену, затем на меня и сказал:

– Ты требуешь от меня правды, Надя? Ну что же, ты ее получишь!

И от его слов у меня по спине побежали мурашки.

Мелькали черно-белые кадры, завершилась передача о героях первой революции 1918 – 1919 годов, окончившейся полным фиаско: они эмигрировали, дождались второй революции (после низвержения монархии в 1946 году), вернулись в социалистическую Герцословакию и попали в молох репрессий нашего «карманного диктатора» Теодора Хомучека. Я много узнал об отце дяди Брани Иннокентии Суворе.

Появился и его сын. Генерал выключил телевизор и прокашлялся.

– Так вот, Дусик… Димитрий! – исправился дядя Браня. – Мне только что звонила Фима… то есть Серафима Ильинична. Она в Париже, в полной безопасности. Я очень этому рад!

Генерал Сувор явно собирался сообщить мне что-то важное. Я погладил Василиска, который храпел на моих коленях. Дядя Браня не заставил долго ждать:

– Фима обладает поразительной способностью попадать в самые невероятные истории. Теперь я спокоен – за границей с ней ничего не случится. А это значит, Дусик… тьфу, Димитрий, что настала пора взяться за расследование нам, мужчинам.

– Браниполк Иннокентьевич, вы уверены? – робко спросил я. – Может, дождемся возвращения тети… то есть Серафимы Ильиничны?

Но мои доводы на генерала не подействовали, Сувор рвался в бой. Весь в своего краснознаменного папашу! Но ведь у меня нет в роду героев и полководцев!

– Подумайте о том, что вы еще плохо ходите, и вообще это опасно.

Мои увещевания не возымели эффекта. Дядя Браня желал найти того, кто покушался на жизнь тети Фимы. Вот она, невероятная сила любви!

– Мне удалось кое-что выяснить, – заявил дядя Браня. – Художник Стефан д’Орнэ сдал вчера в ремонт зарегистрированную на его мамашу черную «Лексию». Он якобы попал в аварию…

Дядя Браня выдержал многозначительную паузу, а затем добавил:

– Он сейчас в Лондоне, улаживает финансовые дела. Это точно он! Он пытался переехать Фиму!

Я потрепал Васисуалия Лоханкина по холке.

– Серафима Ильинична просила вас ни во что не вмешиваться, – сказал я жалобно. – Вы не можете нарушить слово, которое дали женщине!

Но переубедить дядю Браню было невозможно. Он решил во что бы то ни стало до возвращения тети Фимы из Парижа найти убийцу и передать его в руки правосудия. Два дня спустя он заявил:

– Так, Димитрий, собирайся, ты должен мне помочь!

– Но, Браниполк Иннокентьевич, за мной охотится киллер, мне нельзя выходить из квартиры…

Генерал столь выразительно посмотрел на меня, что я не мог не подчиниться его диктату.

– Стефан вот-вот приедет из Лондона, он там якобы с деловой поездкой, – сообщил генерал. – Самое время действовать. Я уже договорился с его мамашей о встрече. Они примут нас в галерее.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я.

Дядя Браня не без гордости ответил:

– Купить у него пяток-другой картин за несколько миллионов. Он как об этом узнал, так сразу предложил обсудить детали сделки и осмотреть коллекцию его дедушки.

– Вы в самом деле… – начал я. Дядя Браня пояснил:

– Ничего не в самом деле! Этот Стефан из разряда трусливых и истеричных типов. Стоит его хорошенько пугнуть, как он все выложит!

Я не был уверен в том, что тактика Сувора сработает. Все же если он прав, то д’Орнэ вполне мог покушаться на тетю Фиму. Такой человек не остановится перед тем, чтобы заставить замолчать навсегда тех, кто знает о нем слишком много.

Мы оказались в галерее д’Орнэ. Дядя Браня вырядился в бордовый шелковый костюм, надел черную широкополую шляпу и пальто и нацепил солнцезащитные очки. Ни дать ни взять мафиози!

– Браниполк Иннокентьевич, у вас прямо-таки талант перевоплощения! – воскликнул я. Польщенный генерал ответил:

– Ну что же, Димитрий, тряхнем стариной и выведем прохиндеев на чистую воду!

Мне было поручено изображать его телохранителя. Я не знал, что мне следует делать, но утешал себя мыслью, что и Стефан д’Орнэ не имеет ни малейшего понятия о наших планах.

Художник встретил нас с распростертыми объятиями. Дядя Браня вальяжно проговорил: