Антон Леонтьев - Вендетта. День первый

И Настя уже не сомневалась в том, что Глеб Романович Остоженский напрямую причастен к этим злодеяниям. Генерал-майор сделал все так, чтобы никто и никогда не узнал правду об истинных обстоятельствах смерти прокурора Лагодина. Только вот почему дядя Глеб так и не предпринял вторую попытку уничтожить ее в колонии?

Девушка вернулась на вокзал, заняла место в зале ожидания и принялась мысленно сортировать известные ей факты. Время пролетело незаметно, и женский голос объявил, что на первый путь прибывает скорый поезд до Москвы. Наконец-то Настя смогла расположиться на верхней полке и заснуть.

В столице ей пришлось задержаться на два дня, так как билетов до Петербурга на ближайшее время не было. И вот наконец Настя прибыла в свой родной город. Как же долго она мечтала об этом моменте, сколько раз во сне ей виделся родной дом!

Настя оказалась около родительской квартиры, но на звонки никто почему-то не реагировал – судя по всему, никого в квартире не было. Настя попыталась открыть дверь ключами, которые у нее были с собой, но ничего не вышло: замки оказались новые. И пришлось снова ждать.

Тетя Оля появилась только во второй половине дня – нагруженная несколькими объемными сумками, она вышла из лифта и увидела племянницу, сидевшую на коврике около входной двери.

– Добрый день, тетя Оля! – воскликнула девушка и бросилась к женщине.

На лице тетки отразилось легкое смятение, а затем возникла деланая улыбка.

– Настенька, вот сюрприз! – произнесла она, ставя сумки на пол. – А что ты здесь, скажи на милость, делаешь?

Девушка изумилась:

– Но ведь вам должны были отправить телеграмму от моего имени о том, что я попала под амнистию и выхожу на волю!

– Ничего не получали! – заявила тетя Оля.

Отчего-то тетя Оля не спешила открывать дверь и впускать Настю в ее собственную квартиру. Девушка поведала тетке о том, как добиралась из Нерьяновска через Москву в Петербург. Наконец тетка открыла дверь и сказала:

– Ну проходи же, что ты стоишь...

Последние слова были произнесены раздраженным тоном и походили больше на приказание, нежели на приглашение. Настя переступила порог родительской квартиры. Первое, что бросилось в глаза, – новые обои, новый гарнитур в прихожей, новая люстра, навесной потолок.

– Вы сделали ремонт? – удивилась девушка и провела рукой по обоям. – Как красиво! Тетя Оля, большое вам спасибо!

– Туфли снимай! – буркнула тетка.

Настя открыла дверь и прошла в гостиную – ноги утонули в ворсистом белом ковре. От прежней обстановки, несколько аскетичной и старомодной, но все же родной ей, не осталось и следа.

– Живо в ванную! – приказала тетя Оля. – Настя, ты должна тщательно вымыться. Извини, но ведь ты из... из тюрьмы вернулась. У тебя же вши могут быть!

Тетка запихнула племянницу в ванную (при этом сгребла разнообразные флаконы и баночки, стоявшие на полках, сунув ей в руки увесистую бутыль с этикеткой, на которой было изображено странное, какое-то уродливое насекомое), затем вручила Насте большую бурую мочалку, кусок хозяйственного мыла и рваное полотенце. Девушка еще нежилась в горячей воде, когда в дверь постучали.

– Настя, освобождай ванную! – донесся голос тети Оли. – Скоро Саша и Рита с работы придут!

Когда Настя вышла из ванной, тетя Оля тотчас ринулась туда, посыпала ванну ядовито-зеленым порошком с резким хвойным амбре, чем-то спрыснула и принялась отчаянно тереть. Насте сделалось несколько не по себе – разве она зачумленная или прокаженная, что тетка так усердно драит ванну после того, как она в ней искупалась?

– Я приготовила тебе раскладушку, – заявила тетка, трудившаяся в ванной. – На лоджии. Сейчас, слава богу, тепло!

Балкон оказался застекленным и превращенным в небольшую уютную комнатку с навесными шкафчиками и несколькими фикусами в горшках. Настя опустилась на раскладушку и подумала, что наконец-то находится дома. Только вот почему-то на душе было муторно.

Затем тетка позвала ее на кухню (там тоже все было новым), поставила перед Настей сковородку с жареной картошкой, бутылку ряженки и сказала:

– Ты, наверное, проголодалась, Настя! Если бы я знала, что ты приедешь, то приготовила бы что-нибудь вкусное.

– Что вы, тетечка Оленька, картошка ваша – просто объеденье! – воскликнула девушка, набросившись на еду.

Первый раз за время их общения тетя Оля слабо улыбнулась.

Вскоре в прихожей раздались голоса, и на кухню вошли двоюродный брат Насти Саша (он отпустил усы и заметно возмужал), молодая красивая женщина в просторном сарафане, не скрывавшем то пикантное обстоятельство, что она беременна (это была супруга Саши Рита,) и, наконец, дядя Дима, муж тети Оли. Он за прошедшие два с половиной года ничуть не изменился, разве что начала проклевываться на темени лысина.