Антон Леонтьев - Вендетта. День первый

Максим (за прошедшие годы он возмужал и превратился в высокого молодого мужчину с широкими плечами и пронзительным взглядом) покачал головой.

– Эта история едва не вышла нам боком, отец! Ею заинтересовалась прокуратура – еще бы, попытка убийства, и не где-нибудь, а в колонии!

– Все находится под контролем, – ответил Остоженский-старший. – Медсестра умерла, заключенная, которая пырнула Лагодину ножом, переведена в другую колонию. Начальство само не заинтересовано в том, чтобы было проведено расследование, ведь тогда руководителю колонии придется нести ответственность. Поэтому все квалифицировали как преступную халатность – медсестра ввела не тот медикамент, а потом, терзаемая совестью, покончила с собой.

В дверь кабинета постучали, и Глеб Романович смолк.

– Да, дорогая! – произнес Максим.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла ослепительная блондинка – супруга Остоженского-младшего Вероника.

– Я не хочу вам мешать, однако Ирочка уже накрывает на стол – обед готов, – произнесла Вероника и подошла к мужу. Максим поцеловал супругу.

– Да, да, мы сейчас придем, она уже может разливать суп, – сказал Глеб Романович.

– Ирочка приготовила сегодня харчо, – пояснила Вероника. – Просто пальчики оближешь! Даю вам еще три минуты. А тот, кто опоздает, не получит десерта!

И, чмокнув мужа в щеку, она упорхнула. Максим посмотрел вслед жене.

С момента их свадьбы прошло чуть больше четырех месяцев. Веронику он не любил, однако та была выгодной партией. Отец – заместитель руководителя Внешторгбанка СССР, дядя – известный архитектор, другой дядя – гениальный режиссер, дед – легендарный писатель и поэт, одна тетка – министр здравоохранения, другая – художница, признанная не только в Союзе, но и на Западе. Семейство Софроницких было самым могущественным кланом Советского Союза, а двадцатитрехлетняя Вероника – самой красивой женщиной этого клана. Породниться с Софроницкими было идеей отца, и Максим не имел ничего против. Вероника ему нравилась, и он знал, что жена без памяти влюблена в него. Но это, конечно, не помешает ему время от времени развлекаться на стороне. Но пока с Максима хватало постельных утех с молодой супругой – Вероника была ненасытна.

Брак сына с одной из Софроницких укрепил и без того прочные позиции генерал-майора Остоженского, теперь он мог не опасаться того, что его делами заинтересуются власти – Глеб Романович стал одним из «своих». А Максим, закончивший МГИМО, еще до свадьбы получил место во Внешторгбанке, под началом своего тестя. И это, знал Глеб Романович, только начало. Наступала пора выходить из тени.

– Ты слышал, сынок, мы рискуем остаться без десерта, – сказал шутливо Глеб Романович. – А Ирочка приготовила сегодня лимонное безе!

Но Максим нахмурился:

– Отец, что ты теперь намерен делать? И вообще, Настя и правда представляет реальную угрозу? Не поспешил ли ты, не стал ли стрелять по воробьям из пушки?

Генерал-майор Остоженский понял, что кривить душой нельзя и надо рассказать сыну всю правду.

– Девчонка вышла на след патологоанатома Хрипунова... – пояснил он. – Но с ним я уже разобрался, так что повода для волнения нет. Что же касается девчонки... Я немного обожду, пару месяцев, а затем отдам приказ...

– Протокол вскрытия уничтожен? – перебил Максим, и генерал-майор ответил утвердительно:

– Конечно. Разве он мог не отдать? С ним провели воспитательную беседу, а потом ликвидировали. На всякий случай убрали и его жену. Вряд ли та что-либо знала, но береженого бог бережет.

– Значит, причин для беспокойства в самом деле нет, – отрезал сын. – Папа, я уже говорил тебе, что нельзя убивать всех и вся. Иногда следует действовать тоньше...

Отметив, что Максим снова назвал его «папой» (значит, буря улеглась), Остоженский-старший возразил:

– Мертвые молчат, а живые могут болтать. К чему риск, сынок?

– По-моему, Настя не представляет совершенно никакой опасности, – продолжил Максим. – Так зачем ее ликвидировать? Она же ничего не знает, а если и о чем-то догадывается, то доказать все равно не в состоянии.

– Обещаю, на сей раз все пройдет гладко, – сказал Глеб Романович. – Девчонка умрет быстро, без мучений. Ну, к чему оставлять ее в живых, сынок, лучше...

Максим снова перебил отца:

– Потому что я так хочу, папа. На твоей совести уже ее родители. А то все это больше становится похоже на личную месть Лагодиным! Поэтому я хочу, чтобы ты оставил Настю в покое. Разве ты забыл, что за тобой должок – свадебный подарок Веронике и мне? Жизнь Насти и будет подарком.