Антон Леонтьев - Вендетта. День первый

– Я ее адвокат! – напыжился толстяк.

– Ну и что? – строго посмотрел на него Воскобойников. – Анастасии Всеволодовне не предъявлено никаких обвинений, поэтому присутствие адвоката излишне. Вы, юрист, должны знать это!

Антон Львович бросил на Андрея злобный взгляд, поднялся из плетеного кресла и обронил:

– Анастасия Всеволодовна, я буду неподалеку. Если у вас возникнут вопросы, тотчас обращайтесь ко мне. И помните то, о чем мы говорили!

Затем он вышел из зимнего сада. Наверняка доложит обо всем Остоженскому...

– Анастасия Всеволодовна, я здесь, чтобы помочь вам, – тихо заговорил Воскобойников. – Вообще-то я не являюсь членом группы по расследованию смерти вашего мужа и прибыл в Питер по собственному почину. Но я не сомневаюсь, что вам нужна моя помощь.

Настя удивленно посмотрела на следователя. Он хочет ей помочь? Как бы не так! Он, как и все, преследует свои собственные интересы. Раньше хотел засадить за решетку Игоря, теперь желает сделать то же самое с Остоженским.

– Сверху приказано принять версию об убийстве Басалыго одним из телохранителей, который затем покончил с собой, за основную, – продолжал Андрей. – Но я сильно сомневаюсь, что она соответствует действительности. Анастасия Всеволодовна, скажите, что здесь происходит?

– Мне нечего сказать вам, – ответила Настя. – Мой муж отправился в аэропорт, потому что собирался лететь с Машенькой в Англию, и...

Женщина запнулась. Воскобойников быстро произнес:

– Там была и его дочь? Но о ней нигде нет упоминания! Что случилось с девочкой? Она сейчас в поместье? Я могу с ней поговорить?

– Она находится в надежном месте. Машенька пережила стресс, поэтому ей требуется абсолютный покой, – возразила Настя.

– Я вам не верю, – покачал головой Воскобойников. – Здесь что-то происходит, и я обязательно узнаю, что именно. Анастасия Всеволодовна, в последний раз взываю к вашему благоразумию – скажите правду! Я могу вам помочь! Только я, и никто другой!

Настя заколебалась. Да, Воскобойников преследует свои интересы, но ведь он действительно сможет помочь ей.

– Дело в том, что... – начала женщина, но тут двери зимнего сада с треском распахнулись и влетел пылавший злобой Антон Львович в сопровождении нескольких бритоголовых типов.

– Ваше удостоверение! – потребовал он у Воскобойникова. – Ну, живо! Я только что узнал, что никто вас к нам не посылал, а представители группы по расследованию причин смерти Басалыго прибудут только через час.

– Я – старший советник юстиции Генпрокуратуры, – повысил голос Воскобойников, – так что не советую применять ко мне силу.

– У вас нет полномочий беседовать с Анастасией Всеволодовной, – возразил сатрап Остоженского. – Так что прошу покинуть поместье!

– Анастасия Всеволодовна, вы хотите мне что-то сказать? – настойчиво повторил Воскобойников. – Учтите, ведь вы хозяйка в особняке, а не этот тип! И если вы решили поделиться со мной информацией...

– Только что звонила... сиделка, – вклинился Антон Львович. – Машенька так хочет домой! И она жаждет поговорить с вами, Анастасия Всеволодовна! Бедная малютка...

Настя, не смотря в глаза Воскобойникову, отчеканила:

– Мне нечего сказать!

– Вот моя визитная карточка, – вздохнул тот, протягивая Насте картонный прямоугольник. – Если надумаете, то можете связаться со мной в любое время дня и ночи.

Он вышел из зимнего сада, а Антон Львович вырвал у Насти визитку Воскобойникова и разорвал ее в клочья.

– Вы едва не совершили самую большую ошибку своей жизни, – заметил он. – Когда приедут настоящие следователи, то с ними говорить буду я, вы же отправитесь в свою комнату. Отведите ее, ребята!

– Я хочу поговорить с Машенькой! – заявила Настя, но Антон Львович покачал головой:

– Вы плохо выполнили домашнее задание, поэтому пока голоса ее не услышите.

На третью ночь усталость и стресс дали о себе знать, и Настя наконец-то забылась сном. Но просыпалась едва ли не каждые полчаса, таращилась в потолок, вздыхала, переживая по поводу кошмарного сна, который мучил ее. И только затем понимала, что кошмар был не во сне, а в действительности.

Утром к ней допустили Ринару Хасановну. Экономка, сервируя завтрак, скороговоркой сообщила:

– Эти типы ведут себя в особняке, как немецкие оккупанты в Петергофе. Все раскурочили, везде окурки, за собой в туалете не смывают, разорили винный погреб...

Насте было не до таких мелочей. Она знала, что вот-вот должен появиться Остоженский. Так и произошло: на пороге возник слегка озабоченный дядя Глеб.