Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— Как идет расследование? — спросил Турин, протянул руку и придвинул стул от соседнего столика. Потом ловко развернул его и сел, не дожидаясь приглашения.

— Спасибо, нормально, — сухо ответил Харалд.

Некоторое время Турин возился с пачкой сигарет. Похоже, он уже изрядно выпил.

— Вы все топчетесь на месте и без толку,— заявил он нетвердым голосом.— Я бы на вашем месте вызвал экспертов из Стокгольма. А Блюгдена отправил в монастырь.

Он явно был очень доволен своей шуткой. Говорил он совсем другим тоном, нежели у Бринкманов.

— Не Блюгден, а Бюгден, — поправил его Харалд.

Пока Турин прикуривал, мы молчали.

— Вы хотите сообщить нам что-то важное? — холодно спросил Харалд.

Турин ухмыльнулся.

— Разумеется. Я забыл сказать об этом нынче утром. Кажется, я видел убийцу.

— Да-а? — удивился Харалд. — Когда, где и как?

— Когда? Примерно без двадцати десять вчера вечером. Где? В Английском парке, он бежал от «Каролины». Как? Своими собственными глазами.

Язык у него слегка заплетался, голос звучал хрипло и невнятно. Появилась официантка.

— Что вам еще принести?

— Мне чистого виски,— сказал Турин.— Но я тороплюсь. Надо до половины двенадцатого успеть в бар.

— Вы могли бы описать человека, которого видели? — спросил Харалд.

— Я видел только, что это мужчина и бежал он очень быстро, — сказал Турин. — В это время все еще шел сильный снег. Сначала он бежал прямо на нас, а потом свернул к химическому факультету. Мы о нем быстро забыли.

— Мы?

— Да, там была еще одна пара глаз! Ульрика Бринкман может подтвердить. Мы немного погуляли по Английскому парку, а потом повернули назад и отправились ко мне.

— Где вы живете? — спросил Харалд.

— Прокурору следует иногда перечитывать протоколы допросов, — хмыкнул Турин. — Это освежает память. Я уже дважды сообщал полиции свой адрес. Я живу в переулке Гропгрэнд.

— Ах так, — сказал я. — Значит, мы почти соседи. Уж не вас ли я встретил в тот вечер, когда вы свернули в Гропгрэнд? Вы шли в обнимку?

— Вполне возможно, — кивнул Турин. — Но точно не помню.

— Вы никого не видели в Гропгрэнде?

— Нет. А кого я должен был увидеть?

Харалд не ответил. Зато я сморозил глупость.

— Похоже, это совпадает с рассказом Йосты Петерсена.

Турин посмотрел на меня совершенно ясными глазами. Харалд глазами же выразил мне свое неудовольство. Турин усмехнулся.

— Йоста Петерсен тоже видел парня, который бежал по Английскому парку?

— Н-да, — ответил я уклончиво.— Похоже на то…

— Так, может, он сам и бежал? — предположил Турин, небрежно откинувшись на спинку стула.

— Есть ли у вас какие-нибудь основания считать, что человеком, бежавшим по парку, был Петерсен? — строго спросил Харалд.

— У меня? — рассмеялся Турин, изобразив удивление. — Нет, таких оснований у меня нет.

— Но вы намекнули, что это мог быть он!

— Это был просто добрый совет! Ведь в наше время никогда не знаешь, чего от человека можно ждать.

Парень явно наглел. Он поправил свой белый галстук. У него была черная рубашка и белый галстук.

— Еще один вопрос, — сказал Харалд. — Вы уверены, что секретарь факультета Улин сказал вам вчера вечером, будто провожал фру Хофштедтер от здания филологического факультета?

— Конечно, а как же иначе? — удивился Турин. — Или он утверждает, что все было не так?

Харалд уже не мог справиться с постепенно нараставшим раздражением.

— Улин утверждает, будто он сказал вам, что встретил фру Хофштедтер во время следственного эксперимента. Но вы были немного навеселе и потому, возможно, неправильно его поняли.

Турин был оскорблен до глубины души.

— Неужели Хилдинг мог так заявить? Нет, настолько пьян я не был.

— Значит, вы настаиваете на своих показаниях по поводу разговора с Улином?

— Я подумаю… — смутился Турин.

Мы выпили шоколаду со взбитыми сливками, однако моего настроения это не поправило. Потом мы вернулись в город и положили ключ от машины на место. Потом посмотрели новый фильм в «Фюрисе» и съели филе по-провансальски в ресторане «Форум». После этого я снова пришел в хорошее расположение духа. И тогда мы посмотрели еще один фильм.

Мы сидели у меня на третьем этаже в переулке Гропгрэнд, пили портвейн и играли в шахматы. Мы были никудышные шахматисты, но порой любили сыграть партию очень элементарно, без всяких претензий на класс. Правда, не всегда у нас хватало терпения доиграть до конца. Честно говоря, шахматы оставались вне круга наших главных интересов.