Сью Графтон - М - значит молчание

Подъехав к своему дому, Чет Креймер поставил машину в гараж и попытался справиться с собой. Ему надо было продолжать играть роль. Он не мог позволить Виолетте разрушить его семейную жизнь. Он вошел в дом. В прихожей пахло капустой, которая варилась полдня. Чет чуть не зарыдал. Ему не хотелось и думать о домашней еде. О том, как Ливия с ее смутными представлениями о кулинарии своей тяжелой рукой положит ему на тарелку какую-нибудь гадость вроде куска скумбрии и политого сметаной цыпленка на вафлях — нечто похожее на сгусток слизи с плавающей в нем рыбой и кусочками сладкого мяса. Обычно он съедал все до крошки, не смея спросить, как называется это блюдо.

— Папочка, это ты?

— Да.

Он заглянул в гостиную. Кэти сидела в кресле, положив на подлокотник полные ноги. На ней были белые шорты и футболка — и то и другое слишком маленькое для ее габаритов. Она держала во рту кончик пряди волос, уставившись в телевизор, там шло какое-то дурацкое шоу. По экрану скакала кукла-марионетка: ковбой с веснушками и хлопающим ртом. Видны были веревочки, с помощью которых управляли его движениями, и большие башмаки на болтающихся ногах.

Чет снял спортивный пиджак и криво повесил его на плечики. Что ему за дело до того, если пиджак деформируется? Опустившись в кресло, он расстегнул воротничок рубашки и ослабил галстук, собираясь осмыслить свое положение. Через пятнадцать минут он сидел за ужином, и Ливия сделала глупое замечание о том, как странно, что южнокорейский президент Сингман Ри призвал христиан и нехристиан молиться о мире.

Он уставился на нее, моментально придя в ярость.

— Ты считаешь странным, что война может закончиться? После того как мы потеряли тридцать три тысячи американских солдат? Где у тебя мозги? Менее двух недель назад Ри отказался выпустить на свободу тридцать семь тысяч северокорейских военнопленных, саботировав переговоры о перемирии. Теперь он смягчил свою позицию, а ты тут сидишь и насмехаешься над ним?

Ливия поджала губы так сильно, что он удивился тому, что она может говорить.

— Я хотела сказать, что нет смысла нехристианам молиться о мире, когда они не верят в Бога.

— Нехристиане не верят в Бога? Это ты так думаешь. Все, кто не ходит в твою персональную церковь и не молится твоему персональному божеству, по-твоему, язычники? Ливия, нельзя быть такой идиоткой.

Он видел, что она обиделась, но ему было все равно. Ее щеки залились краской негодования, она швырнула тарелку на стол перед ним с такой силой, что чуть было не расколола ее вдребезги. Он взглянул на еду, представлявшую собой смесь капусты, варившейся так долго, что она сделалась совершенно бесцветной, и еще чего-то непонятного. Он указал на тарелку:

— Что это?

Ливия села и положила на колени салфетку.

— В первую пятницу каждого месяца готовит Кэти, и я думаю, что это блюдо очень вкусное.

— Это валлийский кролик, [9] По-английски «валлийский кролик» означает гренки с сыром. — охотно объяснила Кэти, уже поднося вилку ко рту.

— Валлийский? Ты с ума сошла? Это не кролик. Это расплавленный сыр на тосте.

— Попробуй кусочек, ведь Кэти так старалась.

— Это дерьмо! Я не могу целый день работать и садиться за стол с подобной едой. Здесь нет мяса.

— Следи, пожалуйста, за своей речью. Здесь присутствует юная леди.

Чет отодвинул тарелку.

— Извините. — Он встал из-за стола и спустился в кладовку, где достал с полки фляжку и в шесть глотков допил остававшуюся в ней водку. Этого было недостаточно, но, возможно, ему удастся прожить следующие пятнадцать минут, контролируя себя.

Он вернулся к столу и начал есть, стараясь вести себя как нормальный мужчина. Мужья по всей Америке, должно быть, садились за ужин именно так, с женами и дочерьми, похожими на тех, которые сейчас были перед ним. И что они делали? Разговаривали? Ну что ж, он тоже может. Ясное дело, не было смысла обсуждать мировые проблемы. Он взглянул на Кэти, которая в это время жевала, и сказал:

— Я видел сегодня твою подругу.

— Кого?

— Лайзу.

— О… — Дочь так старалась придать своему лицу равнодушное выражение, что он подумал, что она не расслышала.

— Что случилось?

Кэти бросила на него быстрый взгляд.

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

— Шесть месяцев назад вы были как сиамские близнецы. Вы поссорились?

— Нет, папа.

— Тогда почему вы больше не видитесь?

— Мы видимся. Все время. Она была сегодня занята. Это что, незаконно?

— Она не показалась мне занятой. Если, конечно, не считать занятием обед в городе.