Патриция Хайсмит - Нисхождение

Даже направляясь узкими улочками к своей машине, он боялся, что земля может разверзнуться у него под ногами и он провалится в бездну.

Было начало одиннадцатого. Ингхэм надеялся, что Мокта уже закончил разносить завтраки и что ему удастся избежать встречи с Иной. Вероятнее всего было наткнуться на НОЖа, чье бунгало находилось совсем рядом.

На террасе конторы был занят только один столик. Мужчина и женщина в шортах засиделись за остатками завтрака. Ингхэм прошел к боковой двери, остававшейся всегда открытой. У раковины один из парней мыл тарелки. Другой возился с большим котлом на плите.

Завидев Ингхэма в дверях, оба замерли, словно ожидали, что их сфотографируют.

— Sabahkum bil'khei, — произнес Ингхэм, что означало «С добрым утром» и было одной из немногих фраз, освоенных Ингхэмом. — Мокта здесь?

— Он… — Парни переглянулись.

— Он пошел искать сантехника. Сломался туалет. Натекло много воды, — ответил один из них.

— А не знаете, в каком бунгало?

— Там. — Парнишка показал рукой в сторону отеля.

Ингхэм прошел мимо «кадиллака» НОЖа и своей машины, высматривая среди цитрусовых деревьев худую, проворную фигурку Мокты. Затем он услышал его голос в бунгало слева от себя.

Мокта появился с заднего хода, разговаривая с кем-то на кухне по-арабски. Ингхэм остановил его.

— О, m'sieur Eengham! — Мокта расплылся в улыбке. — Comment allez-vous? [26] О, мсье Ингхэм!… Как поживаете? ( фр. )

И так далее. Ингхэм заверил его, что его жилище вполне сносное и у него все хорошо.

— У тебя найдется немного времени?

— Ну конечно, m'sieur!

Ингхэм не мог придумать, куда бы им пойти. Вести Мокту в свою машину ему не хотелось, поскольку это лишь подчеркнуло бы важность предстоящего разговора. А в любом другом месте их могли бы подслушать.

— Давай завернем сюда на пару минут, — предложил он Мокте, указывая на пространство между двумя бунгало.

Ниже к пляжу песок становился глубже. На Ингхэме были его белые парусиновые брюки (в них уже становилось слишком жарко) и старые белые туфли, в которые то и дело забивался песок.

— Я должен задать тебе один вопрос… — начал Ингхэм.

— Oui, m'sieur, — предупредительно откликнулся Мокта спокойным, ничего не выражающим голосом.

— Это насчет той ночи — когда ударили по голове одного араба. Местные поговаривают, что этим арабом был старый Абдулла. Это действительно так?

— M'sieur, я не… я ничего не знаю об этом. — Мокта скрестил худые руки на груди.

— Ах, Мокта! Ты же знаешь, один из ваших ребят сказал m'sieur Адамсу, что той ночью они нашли мужчину. И унесли подальше отсюда. Я хочу знать лишь одно: был ли он мертв?

Глаза Мокты слегка расширились, он явно был испуган.

— M'sieur, но если я и вправду не знаю, кто это был? Я не видел никакого тела, m'sieur.

— Значит, тело все же было?

— О нет, m'sieur! Я не знаю, было ли тело. Никто ничего мне не говорил. Ребята ничего мне не сказали. Ничего!

«Черт бы тебя побрал, ведь это неправда», подумал Ингхэм. Он раздраженно посмотрел на песок, в сторону укрытой тентом конторы.

— Я не хочу навлекать неприятности ни на чью голову, Мокта, — сказал Ингхэм, отдавая себе отчет, что его слова звучали бы крайне глупо, не будь это Тунис и не будь он туристом. — Ты знал Абдуллу?

— Нет, m'sieur. Я здесь мало кого знаю. Вы же знаете, я из Туниса.

Мокта говорил ему об этом и раньше. Но Ингхэм знал, что ребята между собой обсуждали, кто это был, Абдулла или, возможно, кто-то другой, чье имя они непременно постарались бы узнать.

— Мокта, это очень важно для меня. Только для меня, и больше ни для кого. Если ты скажешь мне правду, я дам тебе десять динаров. Был ли здесь труп? — Ингхэм знал, что десять динаров довольно приличная сумма для Мокты. Она составляла примерно половину его месячного заработка.

Выражение широко распахнутых глаз Мокты не изменилось, хотя Ингхэм решил, что тот раздумывает. Но парень отрицательно покачал головой:

— M'sieur, я мог бы сказать все, что угодно, лишь бы получить деньги. Но я и вправду ничего не знаю.

«Он честный парень, — подумал Ингхэм. — Он все знает, но он пообещал своим приятелям молчать, и он будет нем как рыба».

— Ну хорошо, Мокта. Забудем об этом. — Своей золотой тяжестью солнце давило Ингхэму на голову.

Когда они возвращались к террасе, он увидел, что парнишка, протиравший столы на террасе, на мгновение прекратил работу и уставился на них.

Мокта, должно быть, решил, что для Ингхэма это крайне важно, раз он предлагал ему десять динаров, подумал Ингхэм. Он представил себе, что Мокта расскажет об этом своим друзьям да еще увеличит сумму до двадцати. И тогда, дошло до Ингхэма, он мог бы сделаться объектом для шантажа, потому что с какой стати он предлагает деньги? Но он не воспринял эту мысль всерьез. Может, потому, что собирался уехать отсюда в самое ближайшее время, а может, просто не верил, что среди парней найдется кто-то достаточно ушлый, чтобы прибегнуть к шантажу. Вряд ли ему стоило беспокоиться по этому поводу.