Аркадий Карасик - Похищение королевы

В это время открылась незапертая дверь и в комнату заглянула баба Феня.

Картина, увиденная ею, не оставляет место для иных толкований. Полураздетый мужик и абсолютно голая женщина. Самый настоящий разврат. По мнению старухи, все, что делается при свете дня - недопустимая мерзость. Ночью, в темноте - ради Бога!

- Простите, не постучалась... Подумала, раз у вас Надежда - значится можно... так, по родственному, - растерянно прошелестела бабка, не зная что и как сказать.

Действительно, по-родственному, вернее не скажешь.

- Что случилось? - рявкнул я не хуже ротного старшины, углядевшего рядового, лежащего на койке в одежде и в сапогах. Торопливо застегнул раскрытую до самого пупка рубашку, поднял молнию на ширинке. - Пожар, что ли?

- Какойсь парень к тебе пожаловал... Сказать - занят? - ехидно поглядела бабка на полуголую коротышку. - Обедает, мол, с соседкой, недосуг ему примать гостей.

- Пусть подождет... Одевайся! - сердито приказал я растерянной Надин.

Оправдываться, придумывать оправдания - глупо. Обстановка говорит сама за себя. Не задумали же мы с соседкой обсудить прогноз погоды на завтра, не решили же заняться лечением нетрадиционными методами? Если и решили, то чисто традиционными, освященными природой.

Баба Феня, еще раз выразительно осмотрев толстуху, осторожно прикрыла дверь. Будто та могла взорваться.

Надин торопливо набросила халат.

- Стерва старая, крыса! Кусок вонючего дерьма! - злобно шипела она. Злится мегера, что никому не нужна, никто уже не польстится на дряблые груди и бедра. Вот и пакостит... Все испортила, мерзавка...

А меня разобрал беспричинный смех. Действительно, старая все испортила. Что испортила? Ведь мы с уродиной не проверяли упругость дивана, она не охала и не прыгала на холостяке. А так - ерунда, мелочь. Подумаешь, полураздетая баба! Кого сегодня удивишь женской наготой! Может быть, мы готовимся к вступлению в секту нудистов, которые общаются нагишом и вывешивают лозунги с жирно намалеванным призывом: "Долой стыд!". Никакого криминала, никакого посягательства на моральные устои общества!

Туго подпоясав халат и обдав меня, негодующим взглядом, коротышка выбралась в коридор и укрылась в своей комнате. На прощание в очередной раз хлопнула дверью. Неоднократно потревоженная штукатурка осыпала порог белосерым "снегом". Будто это я подговорил соседку заявиться в самый ответственный момент.

Наверняка неудовлетворенную бабу сейчас прихватит нервный припадок, сопровождаемый потоками слез и злыми выкриками.

Ну, и пусть, со злостью подумал я, настойчивые попытки завладеть моей невинностью изрядно приелись. Если бы не надежда выудить очередную порцию информации, давно послал бы химико-торгашку по известному адресу.

Обследовав лицо в поисках следов липкой губной помады и приведя в порядок потревоженную рубашку, я выглянул в коридор.

Рядом с упрямо сидящим на сундуке дедом Пахомом - невзрачный парень со спортивного вида чемоданчиком в руке. Бросается в глаза русая прядь, упавшая на лоб, узкие глаза и по-девичьи пухлые губы.

- Здравствуй, братишка... Узнаешь?

Я картинно всплеснул руками, расплылся в приторной, максимально радостной улыбке. Такой, что самому противно. Не умею притворяться, не дано.

- Боже мой, Костя! Заходи, милый, дай обнять тебя... Какими судьбами?

- По делам. Всего на несколько дней... Не выгонишь?

Баба Феня от входа в кухню оценивающе контролировала встречу "братьев". Дед Пахом оторвался от изучения отжившей свой век печи и подозрительно оглядывал новый персонаж комедийной трагедии, разыгрываемой жильцами коммуналки. Дверь в комнату Надин скрипнула. После последней фразы Кости снова скрипнула. В обратном порядке. Будто услышав о невозможности впредь штурмовать неподдающуюся твердыню, любовница выругалась.

Кажется, старики не верили ни одному нашему слову, ни единному жесту. Долгая жизнь научила их все брать под сомнение, все проверять и перепроверять. Поэтому приходилось играть заданную роль максимально талантливо и достоверно. Я даже вспотел от усердия.

- Так как же, не прогонишь? А то я могу поселиться в гостинице...

- Как ты можешь так говорить! Конечно, живи. И не несколько дней сколько захочешь... Хоть месяц, хоть два... Господи, как же я рад!

- Спасибо, Паша...

Под прикрытием запертой двери "братья" сбросили натянутые маски. Крепко пожали друг другу руки. Я - с радостью, он - заинтересованно. Или никогда не видел писателей, или Стулов описал меня неким ангелочком с мечом и щитом.