Андерс Рослунд - Возмездие Эдварда Финнигана

Рубен Фрай слушал, забрезжил рассвет, утро уступало место дню. Он видел перед собой своего сына и тот длинный коридор с рядом камер.

Джон сидел там и ждал — каждый день, каждую неделю, каждый месяц, когда же оборвется его жизнь, ждал смерти, которая быстро приближалась.

— Я уже тогда решил. В тот первый раз. Что все — хватит: я не могу распоряжаться жизнью и смертью, я больше в этом не участвую. Так что, когда настал черед следующей казни, я взял больничный, и с тех пор поступал так каждый раз.

Последние мили они проехали в сероватом рассвете, контуры Колумбуса показались рано. Что-то между полумиллионом и миллионом жителей, один из самых больших городов в Огайо, центр штата, где можно найти работу. Многие вот так ездили ежедневно по десять миль туда и обратно из Маркусвилла.

Парковка перед больницей «Здоровье Огайо» была уже полностью занята. Вернон сделал два круга, прежде чем заметил женщину, которая неторопливо направлялась к своему автомобилю, — когда она уехала, он поспешил занять ее место, но подъехал к освободившемуся пространству одновременно со внушительных размеров джипом. Они остановились лоб в лоб, и Вернон зло уставился на водителя, в конце концов тот уступил, но, отъезжая, поднял средний палец.

— Столько лет, Рубен! Все эти убийцы, я всяких навидался.

Они продолжали сидеть в машине, Вернон хотел договорить и был уверен, что Рубен захочет дослушать.

— Я знаю, как они выглядят. Знаю, как себя ведут, что думают. Как те, кто виновен, смотрят на меня. Я знаю, что Джон невиновен. Рубен, я совершенно в этом уверен. Иначе бы я сюда сегодня не приехал.

Вернон уже несколько раз бывал здесь. Он уверенно вошел в двери главного входа, прошел мимо стойки справочной — к лифтам, которые соединяли девятый этаж с остальным зданием. Они стояли в лифте рядом друг с другом перед двумя большими зеркалами, от которых было не скрыться. Вернон — высокий, редкие волосы зачесаны поперек макушки, и Рубен — низенький, тридцать-сорок кило лишнего веса.

— Вот так, Рубен. Исследования, несколько штук по всему миру, показали, что два, а может, и три процента из тех, кто сидит в тюрьме, осуждены ошибочно. Собственно говоря, приговорены не за то преступление или вообще невиновны. Некоторые криминалисты утверждают, что таких еще больше. И Джон, твой Джон, я уверен, так же, как и ты, что он — один из них.

Невысокий полный мужчина, отражавшийся в зеркалах, поднял руку к лицу, если бы кто-то присмотрелся, то заметил, что он молча плачет.

— Эти два процента, Рубен, они, конечно, тоже сидят у меня. В Death Row. Ждут смерти. И это мы, государство, лишаем их жизни.

Вернон посмотрел в зеркало на ссутулившегося мужчину и обнял его.

— Вот почему это невыносимо. По крайней мере, для меня.

Молитвенная комната находилась немного в стороне в коридоре девятого этажа.

Две белых горящих стеариновых свечи стояли на том месте, которое Вернон привык считать алтарем.

Несколько стульев в сторонке, перед ними стол.

Священник был там, отец Дженнингс, и оба врача, мужчину звали Лотар Гринвуд, а женщину — Биргит Биркоф. Вернон поздоровался с ними, потом представил Рубена, и они все пожали друг другу руки. Эриксен объяснил, что они рады его видеть и что вместе постараются сделать так, чтобы его сын не умер.

На третьей неделе февраля в исправительном учреждении Южного Огайо в Маркусвилле была произведена первая за несколько лет казнь. Эдвард Финниган ждал на зеленом пластиковом ковре, который должен был вместить пятьдесят человек — так называемую группу свидетелей. Несколько минут он простоял не шевелясь, рассматривая вместе с двадцатью другими людьми круглую железную клетку, выкрашенную в тот же самый зеленый цвет, что и пластиковый ковер, на каждой стороне клетки были большие окна. Там внутри лежал мужчина сорока лет, который почти десять лет ждал смерти в коридорах Death Row. Черный, довольно худой, его звали Берри, он был осужден за убийство пятидесятилетнего человека с целью грабежа — тридцать долларов, а потом выстрел в висок у кассы в булочной.

Казалось, Берри спал. Голова свесилась немного набок, глаза закрыты, два ремня вдоль тела и шесть поперек, он был крепко связан, пока умирал на этой белой койке с толстым матрасом, на вид довольно мягким.

Охранник в тюремной форме открыл дверь кабинки и подошел к только что умершему мужчине. Он осторожно поднял руки умершего и вынул первую иглу из трех.

Эдвард Финниган не мог пошевелиться.