Джон Карр - Слепой цирюльник (= Охота на цирюльника)

- Куда именно сошел к обеду ваш дядюшка Жюль?- поинтересовался Морган в наступившей внезапно тишине.

- Как - куда? Сюда, конечно... А разве...

- Нет, он не спускался,- объявил Морган.

Пегги живо обернулась кругом. Медленно, с трудом преодолевая хмель, она оглядела зал - дюйм за дюймом. Из-за дымовой завесы доносились взрывы хохота и слышалось хлопанье пробок; но дядюшки Жюля здесь не было. Пегги некоторое время постояла в нерешительности, а потом села за столик, уронила голову на руки и горько расплакалась.

- Пошли!- Морган вскочил на ноги.- Пойдемте, шкипер! Если мы будем действовать быстро, есть шанс предотвратить крушение. Скорее всего, он укрылся в баре... Пегги, сколько времени прошло с тех пор, как он вырвался на свободу?

- С-сорок пять минут!- рыдала Пегги, ударяя себя руками по лбу.- А до представления остался... всего час... О-о-о! Кто вообще прид-думал этот мерзкий джин и зачем противные мужчины пьют?

- Сколько он способен выпить за сорок пять минут?

- Б-бочку,- призналась Пегги.- О-о-о!

- О, моя догогая!- вскричала миссис Перригор, у которой на глазах тоже показались слезы.- Неужели вы хотите сказать, что наш милый месье Фогтинбгас пгавда напился? О, мивочка, как ужасно! Ужасный, пьяный стагикашка...

- Дамы, дамы,- зарокотал капитан Валвик, ударяя кулаком по столу,- фот шшто я фам скашу: сейшас не фремя плакать! Пошли, мистер Моркан; фы посапотьтесь оп отной, а я о трукой. Та перестаньте плакать, фы опе! Пойтемте...

Морган железной рукой вытащил из-за стола миссис Перригор, а Валвик подхватил Пегги, и они потащили их через веселящуюся добродушную толпу. Казалось, все одновременно, в едином порыве, устремились к бару, чтобы успеть повеселиться до концерта. Бар, переполненный и шумный, показался Моргану еще более переполненным и шумным. Они с Валвиком и миссис Перригор выпили ровно по бутылке шампанского; и хотя он с негодованием отмел бы утверждение, будто способен захмелеть от бутылки жалкой шипучки, тем не менее не мог со всей откровенностью отрицать, будто шампанское вовсе не подействовало на него. Например, ему казалось, что у него вовсе нет ног, а его тело может двигаться в воздухе, словно он привидение. Между тем обе дамы рыдали все горше - им казалась нестерпимой мысль, что дядюшка Жюль закутил. Моргану, наоборот, становилось все веселее. Происшествие со стариной Фортинбрасом представлялось ему превосходной шуткой. С другой стороны, мозг его работал как часы: образы, звуки, цвета, голоса были четкими и ясными, как никогда. Он кожей ощущал духоту, дым и алкогольную сырость, пропитавшие атмосферу бара. Видел, как пассажиры с раскрасневшимися лицами толпятся вокруг кожаных стульев под бешено вращающимися лопастями вентиляторов и пасторальными сценами, изображенными на потолке. Заметил янтарный свет, проникающий сквозь мозаичное оконное стекло, и слышал, как кто-то бренчал на пианино. Добрый старый бар! Превосходный бар!

- Пошли!- сказал капитан Валвик.- Усатим их рефеть на стулья фот са этим столиком и опойтем фесь пар. Хр-рм!.. Я сам хочу посмотреть шоу марионеток. Пойтемте. Начнем с этофо краю и осмотрим фесь пар. Фитите ефо? А то я ефо не снаю ф лицо.

Морган его не видел. Он видел стюардов в белых куртках, снующих в толпе пассажиров с подносами; и казалось, все словно сговорились преграждать ему дорогу. Они дважды обошли помещение, однако не обнаружили и следа дядюшки Жюля.

- По-моему, все в порядке,- заявил Морган, промокая лоб платком, когда они вернулись к двери, ведущей на палубу.- Наверное, он спустился вниз, чтобы в последний раз перед спектаклем оглядеть своих марионеток. Все в порядке. В конце концов, ему ничто не угрожает...

- "...Бр-ратва бр-родяжья собралась...- прогудел прямо за ними замогильный голос,- пр-ропиться до р-рубахи. Буянили, горланили и пели кто о чем"... {Доктор читает отрывок из кантаты "Голь гулящая" Роберта Бернса (пер С.В. Петрова)} - Неплохо, совсем неплохо,- добродушно перебил самого себя голос.- Добр-рый вам вечерочек, мистер Морган!

Морган круто обернулся на каблуках. Из угловой ниши приветственно поднималась рука доктора Оливера Харрисона Кайла. Прославленный врач сидел за столиком в гордом одиночестве. Обычно суровое лицо доктора Кайла было исполнено радостного величия; может, он действовал чуточку заторможенно, но взгляд у него был мечтательный и добродушный. Доктор величественно воздел одну руку вверх и читал стихи с полузакрытыми глазами. Закончив строфу, гостеприимно помахал им, подзывая к себе.