Дерек Картун - Падение Иерусалима

- Имей в виду: мое терпение на исходе. Не скажешь мне правду сейчас будешь иметь дело со старыми знакомыми, они тебя уже один разок отделали. Сейчас шесть вечера, веселенькая тебе предстоит ночка. Мы тебя поджарим, ножичком кое-где пройдемся: мужиком ты уже не будешь. И здоровье попортим твое, и красоту. Стоит ли упрямиться, а? Подумай.

Юсеф уже все понял о себе: нет, он не принадлежит к тем избранным, что способны вынести пытки. Только бы вред от его показаний не был слишком велик... Как там, по инструкции? Он повторял свою легенду, пока хватило сил. Теперь надо вспомнить следующую и придерживаться ее, только что там было? Боль и страх мешали ему сосредоточиться, но он добросовестно старался вспомнить, не догадываясь, что его мучитель куда опытнее его самого и что стоит только отказаться от первой версии, а дальше уж его "расколют" почти мгновенно.

- Что вы хотите знать?

- Прежде всего, твое имя - сколько можно твердить?

- Юсеф Ливнех.

- Откуда ты?

- Из Тель-Авива.

- На кого работаешь?

Он вспомнил инструкцию: молчи про "Моссад"! Министерство иностранных дел, промышленный шпионаж - что угодно, только не разведка. Но он чувствовал, что ему не поверят. Не может он больше выносить эту чудовищную боль. Он бы любую ложь мог повторять, но не эту чушь, насчет промышленного шпионажа. Не поверят.

- На "Моссад".

- В чем состоит твое задание?

- Передать одно сообщение. Смысла не знаю, оно было закодировано.

- Сейчас я тебе задам вопрос о том, как ты встретился с человеком, которому предназначалось сообщение. Но предупреждаю: ответ обдумай как следует. Мы должны этого человека арестовать, и пусть твой ответ нам поможет. Иначе ребята тобой займутся. Разные там обычные хитрости: свидание в заранее условленном месте, имени не знаю, больше встреч не назначали и так далее - это все никому не нужно, не нужно, не нужно! - Допрашивающий снова вышел из-за стола и теперь стоял рядом с Юсефом, прямо перед ним, наклонившись, приблизив лицо к лицу жертвы. - Наконец-то мы подошли к самой сути, приятель. Я хочу знать, как зовут этого человека и где его найти. Ответ и решит твою судьбу. Ясно?

Юсеф кивнул.

- Отдам я тебя все же моим коллегам на часок-другой. Чтобы еще лучше все прояснить. Хотя, может, ты прямо сейчас готов рассказать, как поймать твоего дружка?

Юсеф снова кивнул.

- Ладно, посмотрим. Объясни подробно, как ты вышел на связь. Только не забудь: если первая версия окажется неточной, уклончивой - лживой, короче, то мы тебя по стенке размажем, даже если потом заговоришь начистоту. Чтобы не было повадно - нам же обидно покажется, если какой-то сионистский выродок вроде тебя сумеет нас надуть.

- Я скажу правду.

Собеседник снова уселся за стол:

- Ну, давай.

Юсеф сломался, перестал сопротивляться. В такой момент допрашивающий видит, выиграл он или проиграл - впрочем, этот палач при первом же взгляде на молодого человека уверился в непременной победе.

- Встреча была в мечети Омейядов.

- Как вы узнали друг друга?

- Там был один старик - кажется, он там уборщик. Он нас познакомил.

- Опиши, как выглядит твой приятель.

В сознании Юсефа слабо блеснула радость - хоть тут он их обманет.

- Высокий, волосы темные, прямые. Лет тридцать пять. В арабском платье.

- Имя?

- Клянусь - не знаю.

- А дальше что?

- Он подошел, я отдал записку. Он взял и ушел. Все.

- Опознать можешь старика и этого малого?

Юсеф кивнул. Человек за столом долго смотрел на него испытующе, прикидывая, должно быть, целесообразность дальнейших пыток, и наконец принял решение:

- Сейчас тебя уведут и дадут воды, спину подлечат. Потом подпишем маленький договорчик - я его тут набросаю. Будешь и дальше с нами сотрудничать - потом объясню, как. Но еще раз говорю - если никого не удастся арестовать, то положение твое незавидное; такое с тобой сделаем, что плакать будешь и умолять: бейте, мол, как хотите, только не это... Но не уговоришь, так и знай.

Позже, в камере, Юсефу принесли договор, составленный на иврите. Там пересказывались его показания, затем следовало отречение от работы в израильской разведке и обещание сотрудничать с сирийской. Фамилия палача на этой бумаге уже значилась, теперь ее скрепила подписью жертва. Затем принесли кружку воды и явился мужчина в чистейшей белой рубашке и бежевых брюках, назвавшийся врачом. Он обработал раны на спине пленника - это было почти так же мучительно как побои, и Юсеф дважды терял сознание. Когда врач, наконец, ушел, он лег на пол, прижавшись лицом к прохладному камню и долго плакал, не находя в себе сил, чтобы успокоиться и хоть чуть-чуть забыться, прогнать смертную тоску.