Владимир Кашин - Приговор приведен в исполнение (Справедливость - мое ремесло - 1)

Я сказала:

"Завтра ты пойдешь и все расскажешь людям. И мы больше никогда не вспомним об этом".

"Это невозможно", - ответил Иван своим обычным решительным тоном и встал.

"Тебе виднее, - холодно сказала я. - Ты образованнее меня. Знаешь законы. Но, кроме уголовных, есть еще законы человеческой совести. Ты должен признаться и начать новую жизнь".

"Это невозможно, Нина, - повторил он. - И, в конце концов, это бессмысленно. Я не могу потерять все из-за твоего каприза".

Он резко захлопнул дверь, так и не войдя в кабинет.

В эту ночь я не заперла дверь и, подкошенная усталостью и бесконечными переживаниями, проспала несколько часов, сидя в кресле..."

32

- Расскажите, что вы знаете о своем младшем брате - Семенове Константине Матвеевиче.

Арестованный в Брянске Владимир Семенов рыскал взглядом по столу и словно не слышал слов Коваля.

- О Константине, Коське, как вы иногда его называете, - повторил Коваль. - Может быть, вас смущает то, что он под другим именем живет? невозмутимо настаивал подполковник.

Маляр Семенов потупился и принялся сосредоточенно разглядывать стол. Пауза затягивалась.

- Нине Андреевне вы все рассказали. А мне почему-то не хотите? негромко произнес подполковник. - Правда, тогда вы были не совсем трезвы...

Маляр поднял голову, и во взгляде его Коваль прочел какой-то мистический страх. Губы Семенова непроизвольно шевельнулись.

- Ну, ну, смелее! - подбодрил его Коваль. - Брат вас тогда за правду избил, а здесь вас никто и пальцем не тронет.

- Слушайте, - заговорил вконец растерявшийся маляр. - Коська мне, стало быть, брат родной, то бишь не Петров он, а Семенов Константин Матвеевич. Как Петровым он стал, того не знаю. До одного тысяча девятьсот пятьдесят третьего года я о нем не знал ничего. А в том году сам он ко мне заявился ни с того ни с сего, а так просто, и сказал, что на Украине живет, работает начальником. Я его настоящим именем называл - Коськой, а что он иначе стал называться, того я не знал. Прошлый год, зимой, на операцию сюда я приехал. Познакомился с женой его. Она его, слышь, Иваном кличет, Иваном Васильевичем. Я больной был, не до того было, спрашивать и не стал, что и как. Вот и все. Больше сказать ничего не могу.

- Так уж и не можете, Семенов! - укоризненно произнес подполковник. Нине-то Андреевне вы больше рассказали. А ну-ка, вспомните, что натворил ваш брат под Одессой, вспомните ночь над морем, а заодно и Ваню Петрова...

Маляр не мог выдержать взгляда подполковника. Губы его задрожали.

- Мне это известно от Нины Андреевны. Из ее показаний, - спокойно продолжал Коваль.

- Нинки? - мистический страх окончательно овладел маляром. - Она же мертвая!

- Откуда знаете, что она мертвая, что убита? Когда убита? - вскочил Коваль.

Маляр молчал. Он не мог справиться со своими руками, и пальцы его дрожали так сильно, что Коваль забеспокоился, видя, как он ухватился за чернильницу.

- Брат мне сказал, что она убита, - с трудом выговорил Семенов.

- Она убита семнадцатого мая. В тот день вы приезжали в Березовое. Зачем?

Маляр не ответил.

- Но вы же знаете, что у нас есть свидетель. Человек, который видел вас семнадцатого мая в Березовом и при понятых вас опознал. Зачем же отпираться? В двенадцать двадцать вы вышли из электрички.

- Да. Было депо.

- Зачем? С какой целью? - быстро спросил подполковник.

- Нинку убить, - повесив голову, прошептал Семенов.

- Ну вот, теперь и расскажите все по порядку, - Коваль сел, откинулся на спинку стула и полузакрыл глаза.

33

Петров-Семенов продолжал упорствовать, ни в чем не желая признаваться. Коваль не торопил.

Словно не замечая бывшего управляющего, который молча сидел перед ним, подполковник не спеша подшивал новые документы в дело об убийстве Нины Петровой.

Он старательно подшил письмо из Министерства охраны общественного порядка Белоруссии, в котором сообщались данные о месте рождения Семеновых, затем протокол допроса их запорожского родственника, справку из архива Московского уголовного розыска, которая подтверждала, что в марте тысяча девятьсот тридцать третьего года были зверски зарезаны стрелочница Дегтярева и ее четырнадцатилетний сын. В справке указывалось, что один из грабителей был убит во время перестрелки, второй - осужден на десять лет и умер в лагере. Третьего участника грабежа - Константина Семенова - долго не удавалось найти, но по донесению из Одессы, перед войной, в тысяча девятьсот сороковом году, в одном из заброшенных шурфов были обнаружены останки человека с паспортом на имя Константина Матвеевича Соменова. Экспертиза установила, что в фамилии "Соменов" первое "о" подделано. Раньше на его месте было "е". Это и послужило основанием для прекращения дальнейших розысков Семенова. Из Вятской области сообщали, что из родственников Петрова Ивана Васильевича не осталось в живых никого, а местонахождение его самого неизвестно.