Владимир Кашин - Тайна забытого дела (Справедливость - мое ремесло - 2)

- Что это? - спросил Суббота, привлекая его внимание. - Взгляните!

Василий не сразу понял, что именно показывает ему следователь.

- Билет... - ответил он еле слышно.

Суббота почувствовал, как от волнения кровь прихлынула к лицу. Сейчас, сейчас все будет решено.

- Биле-е-т! - так же тихо, почти шепотом протянул следователь и мелко задрожал, но, взяв себя в руки, добавил: - Железнодорожный...

Ему неожиданно вспомнился следователь Порфирий Петрович из "Преступления и наказания" Достоевского, который говорил Раскольникову:

" - Нет, батюшка Родион Романыч, тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь "освежает"; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, - решился, да как с горы упал или с колокольни слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел. Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории..."

- А билетик-то до Лесной! И дата, кажется, та самая... - сказал Валентин Суббота тоном Порфирия Петровича.

Он следил, как судорожно пытался студент Рущак проглотить застрявший в горле комок. В следующее мгновенье смуглое лицо Гущака покраснело и Василий совсем низко опустил голову.

- Да вы не прячьте глаза, не прячьте! Смотрите сюда! Нам с вами хорошо надо на все посматривать, чтобы не ошибиться. В нашем деле ошибка кровью пахнет... Так, билетик, значит, ваш? Признаете?

И опять мелькнул в памяти Порфирий Петрович, изобличающий Раскольникова: " - Ну, да это, положим, в болезни, а то вот еще: убил, да за честного человека себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит, - нет, уж какой тут Миколка, голубчик Родион Романыч, тут не Миколка!

Эти последние слова, после всего прежде сказанного и так похожего на отречение, были слишком уж неожиданны. Раскольников весь задрожал, как будто пронзенный".

- Билетик у вас в доме найден, в мусоре... При втором обыске... С понятыми, вот и протокольчик... Волновались вы и разорвали его на мелкие клочки. Эксперты еле собрали, да вот - наклеили. Так что ни к чему ваши детские хитрости. Только сами себе хуже делаете. Сразу раскаялись бы - и отношение к вам было бы другим. А так за преднамеренность преступления отвечать придется, и за попытку следы замести. Впрочем, покаяться и сейчас еще не поздно. Так что же, билетик-то - ваш?

- Возможно, - выдохнул Гущак, успевший немного оправиться от замешательства.

- Нет, не "возможно", а точно!

" - Губка-то опять, как и тогда, вздрагивает, - пробормотал как бы даже с участием Порфирий Петрович. - Вы меня, Родион Романыч, кажется, не так поняли-с, - прибавил он, несколько помолчав, - оттого так и изумились. Я именно пришел с тем, чтоб уже все сказать и дело повести наоткрытую".

- Билет я не рвал, - твердо произнес Гущак.

- Что? Ну, знаете ли, это уже слишком!

Заявление Гущака было таким неожиданным, что Суббота сразу сбился с того внутреннего ритма допроса, благодаря которому он, казалось, шаг за шагом вел Гущака к признанию.

- Ну, зачем ты это сделал?! Зачем дедушку убил? Нужно тебе было его добро... - заговорил Суббота, уже не выдерживая следовательского тона и незаметно для самого себя перейдя на "ты". - Вся жизнь впереди была! А теперь... - Он вздохнул, словно и себя считая виноватым в том, что вот нашелся такой человек...

- Я не убивал. Не надо так говорить, - словно отталкиваясь от следователя и от его беспощадных слов, взмахнул руками Гущак. - А с билетом я объясню, я все объясню вам, - заторопился он. - Понимаете... Взял я один билет, проводил деда до поезда, посадил в вагон...

" - Это не я убил, - прошептал было Раскольников, точно испуганные маленькие дети, когда их захватывают на месте преступления.

- Нет, это вы-с, Родион Романыч, вы-с, и некому больше-с, - строго и убежденно прошептал Порфирий".

- Вы, и больше некому, - невольно вырвалось у следователя, но он тут же спохватился и сказал: - Продолжайте.

- Посадил в вагон, а уже когда вернулся на вокзал, у меня вдруг сердце забилось тревожно. Думаю, не надо было слушать его, куда же это он, на ночь глядя, один!.. Какое-то сомнение закралось.

- Подозрение, - уточнил Суббота.

- Да, подозрение, - согласился Василий. - Бросился я к кассе, взял и себе билет, думаю, поеду в другом вагоне, а назад - уже вместе с ним. Выбежал на платформу, а электричка перед самым носом отошла. Тогда я и вернулся в город.