Аркадий Адамов - Петля (Инспектор Лосев - 2)

- Тьфу ты! - окончательно прихожу я в себя. - Ну конечно. Он, наверное, раньше еще приходил?

- Да, считай, еще летом.

- Летом?

- Ну да.

- Он что же, один раз всего и приходил?

- Зачем один раз? Не один. Только ничего там не было, - машет рукой Полина Ивановна. - Если бы что было, Верочка мне сказала. А этот как пришел, так и ушел. Ни имени, ни фамилии, ни кто такой, ничего не знаю. Потому как Верочке он был безразличен. А то бы уж будь спокоен...

- Какой же он из себя, тот человек? - не очень вежливо прерываю я старушку, хотя и не слишком надеюсь на ее память.

Так оно и оказывается. Никаких особых примет во внешности того человека Полина Ивановна, конечно, не запомнила.

- Ну хорошо, - говорю я. - А вот эти три дня, последние? И особенно первый из них, понедельник. Вы можете вспомнить, куда вы в понедельник уходили из дома, в котором часу и по каким делам?

- А чего вспоминать-то? Я и так знаю. У меня каждый день одни дела. Утром, значит, иду за молоком, хлебом. Ну, и там мясца кусочек или куренка. Но это при моей пенсии не часто можно. Да и возраст запрещает. Наш врач, участковый, двадцать лет он, считай, все у нас, дай бог ему здоровья, Валериану Афанасьевичу...

- Значит, в магазины вы утром ходите, так? - снова вынужден я прервать Полину Ивановну. - В котором же это часу получается, в десять, в одиннадцать?

- Ну, считай так, - сухо подтверждает старушка, видимо задетая моей невежливостью.

- А днем гулять не выходите?

- Почему же не выхожу? Выхожу. На бульваре сижу, около метро. Очень там хорошие люди собираются. И поговорить-то приятно.

- Вот и отлично. Теперь к вечеру подойдем.

- Вечером я, милый, дома сижу. Пасьянс раскладываю. Или чего у Верочки читать беру. Но два пасьянса уж непременно. Это меня еще покойная Серафима обучила, светлая ей память. Там уж, как они себе хотят, сходятся, не сходятся, но больше двух ни-ни. Спать себе в колыбельку иду.

- Часов в десять уже спите, наверное?

- А как ты думал? В десять непременно. Давление у меня. Мне участковый доктор наш... Ну, да это тебе не интересно, - Полина Ивановна обиженно поджимает губы.

- Не в том дело, - оправдываюсь я. - Спешу очень. Ведь у нас так: минуту упустишь - за месяц потом можешь не наверстать. Живые люди, они во все стороны разбегаются. Кто куда, знаете. Один через час на работу ушел, а другой через два часа уже в Киеве у дяди.

У меня и в самом деле портится настроение, когда я думаю об этом.

Полина Ивановна снисходительно кивает в ответ.

- Ну, понятно, понятно. Что ж, я вашей работы не знаю? По телевизору смотрела. Это уж я так.

- И последняя к вам просьба, - говорю я. - Посмотрите Верины вещи. Не скажите ли нам, что пропало?

- Ну, всех-то вещей я, конечно, не знаю...

- Что знаете.

- О господи! Попробую. Про остальные вам Нина скажет, Верочкина сестра. Уж она-то все до последней пуговки знает.

Полина Ивановна вздыхает и, опираясь руками о колени, тяжело поднимается со стула.

Мы выходим в коридор, и я поручаю старушку заботам одного из сотрудников, самому деликатному и терпеливому, Грише Воловичу. Он галантно берет Полину Ивановну под руку и ведет в комнату Веры.

Впрочем, Волович не рядовой сотрудник, он начальник уголовного розыска того отделения милиции, на территории которого обнаружен труп Веры Топилиной, и не меньше меня заинтересован в быстрейшем раскрытии этого дела, и спрос с него тоже не меньший.

Воловичу и его ребятам в этой квартире и вокруг нее предстоит еще немало работы. Вот ведь и машина еще какая-то появилась. Интересно, что за машина. Ради одного этого предстоит опросить чуть не каждого жильца окружающих домов. И вовсе не каждый, между прочим, будет от этого в восторге. Вот такая наша работа. Романтики в ней гораздо меньше, чем может показаться с первого взгляда. Словом, дел здесь еще много. Но меня ждут в другом месте, и мне не терпится побыстрее туда приехать.

Простившись с ребятами, я иду по коридору к выходной двери и по пути обращаю внимание на массивный замок, висящий на двери одной из комнат. Случай, надо сказать, уникальный. Такие замки висят на амбарах или индивидуальных гаражах. Методом исключений я прихожу к выводу, что этот замок принадлежит неведомой мне еще Надежде и ее мужу Петру, железнодорожникам, в данное время находящимся в очередных рейсах. Уникальный замок на их двери западает мне в память.

Спустя полчаса я уже стою в толпе прохожих на широченном тротуаре и, запрокинув голову, рассматриваю громадное, из стекла и бетона здание, где еще совсем недавно работала Вера Топилина. Небольшая площадка перед главным подъездом забита машинами, они рычащим стадом вползли и на тротуар позади меня, нас разделяет лишь ряд чахлых, недавно посаженных деревцев, опирающихся на высокие колья, вбитые в землю рядом с ними. Падает густой снег. И сквозь эту движущуюся белую кисею высокое, с зеркальными лентами окон здание кажется сказочно воздушным и почти нереальным.