Аркадий Адамов - Злым ветром (Инспектор Лосев - 1)

Некоторое время мы втроем обсуждаем всякие подробности, и, судя по коротким репликам Лены и ее вопросам, я убеждаюсь, что она прекрасно во всем разобралась и вообще не новичок в нашей работе. Это меня несколько примиряет с ней. Потом Валя выходит, и мы остаемся вдвоем.

- Ну так как, - говорю я, - вариант "брат - сестра" для внешних контактов принимается? Все другое, я думаю, будет сложнее.

- Пожалуй, - соглашается Лена.

- Тогда сразу переходим на "ты", - бодро говорю я и, не удержавшись, прибавляю: - На будущее тоже может пригодиться.

Лена бросает на меня внимательный взгляд и неожиданно спрашивает:

- Откаленко в Пунеже?

- Да.

- Есть что-нибудь от него?

- Пока ничего.

Она смотрит на меня все так же внимательно.

- Почему вас...

- Тебя, - поправляю я.

- Да. Почему тебя это беспокоит?

- Что именно?

- Что он молчит.

- С чего ты взяла, что это меня беспокоит?

- Так мне показалось. Это правда?

- Не совсем.

Лена пристально смотрит мне в глаза и сухо произносит:

- Если не хочешь говорить, не говори. Только обманывать меня не надо. На будущее это тоже имей в виду... Виталий.

Мне становится неловко, и в то же время возникает глухое раздражение. Что это, в самом деле, за менторский тон. Учить меня будет эта "училка", как вести себя.

- Хорошо, - сдержанно отвечаю я. - Буду иметь в виду, - и добавляю: Давай закончим легенду. Кто наши родители? Твои, например, кто?

- У меня нет родителей, - тихо говорит Лена. - И я их не знаю. Можем оставить твоих.

- Как так не знаешь? - вырывается у меня.

Лена отводит глаза и отрывисто говорит:

- Они погибли. Оба. Мама была радисткой. А папа... он был разведчик. Они погибли вместе. Уже после окончания войны. Я не знаю как. Мне было два года...

Она умолкает. Мне вдруг становится неловко. Сам не знаю почему. За свою неприязнь к ней, что ли? Или за то, что у меня есть родители, есть Светка, и вообще я какой-то уж очень благополучный и все у меня хорошо. А у нее...

- Кто твои родители, я знаю, - говорит Лена. - И как их зовут, тоже. Пусть будут они. Так легче. Давай дальше.

Я собираюсь с мыслями и предлагаю:

- Мы приехали в Одессу на праздники посмотреть город и остановились в гостинице.

- Да. Так лучше.

Словом, мы составляем неплохую легенду. Вечером еще уточним ее с Кузьмичом.

Лена смотрит на часы и прощается. Я провожаю ее и напоследок говорю:

- Знаешь, когда поедем, оденься как-нибудь... полегкомысленней.

Она впервые улыбается. Улыбка у нее хорошая.

- Обязательно...

Не успеваю я вернуться к себе в комнату, как звонит телефон. Взволнованный и какой-то очень знакомый девичий голос просит:

- Товарища Лосева можно?

- Слушаю вас.

- Ой, здравствуйте! Это Надя Пирожкова. Вы знаете, я его сейчас встретила, этого парня.

- Какого парня?

- Ну который звонил нам.

- И говорили с ним?

- Да, да! Просто кошмар какой-то!

- Можете заехать ко мне?

- А я... Вы знаете, я напротив стою, в будке...

- Так что же вы? Идите сейчас же!

- Иду...

В трубке слышатся короткие гудки.

Через две минуты Надя появляется у меня в комнате. Короткое кожаное пальто расстегнуто, глаза возбужденно блестят, волосы спутаны, в руках у нее красивая сумка с длинным ремешком, чтобы носить на плече. Надя тяжело дышит. Видно, бежала. Усевшись к столу, Надя немного успокаивается и начинает торопливо рассказывать:

- Представляете? Я к вам прямо с вокзала. Подругу провожала. Она в Киев уехала, к родным, на праздники. Так вот, стоим мы около вагона. Кругом люди. И вдруг подходит парень. В дугу пьяный. И говорит: "Вот ты где, сучка. Давай, давай, гуляй пока". Я говорю: "Что вам надо?" А у самой руки-ноги трясутся. А он смеется: "Скажи, - говорит, - спасибо, что не завалил. Папаше своему скажи". - "Отстаньте, - говорю. - Я вас не знаю". А он говорит: "Зато я тебя знаю. Вот вернусь, тогда со мной погуляешь". И еще что-то в таком роде. Ну надо же? Я чуть не умерла со страху.

- Какой он из себя, этот парень? Одет как?

- Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет... Ну я не помню, как одет. Как все.

Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.

- Ну а теперь, - говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?

- Какое это...

- Прямое, - перебиваю я ее. - Прямое отношение имеет к тому, что случилось. Ну говорите...