Филлис Уитни: Красный сердолик

Кейт взглянул на меня, затем на окно, за которым болезненно-блеклое солнце пыталось пробиться сквозь пелену дождя. Елена даже не повернулась.

Я разорвала лист бумаги на мелкие кусочки и бросила их в корзинку.

— Благодарю, — сказала я. — Трудно с вами не согласиться. Избито, банально и незрело.

Я откинула назад свои черные волосы, имевшие привычку падать па глаза, и опустила голову на руки. Несколько минут длилась напряженная тишина, затем Кейт покашлял и зашуршал бумагами, а Елена отвернулась от окна, сквозь которое просачивалось тусклое, зеленовато-желтоватое марево.

— Тебе не надо было сегодня приходить, Лайнел, — изрекла Елена. — Я еще утром предупреждала, что день будет тяжелым.

Эти слова пробудили во мне мятежные мысли. Неудобство совместного проживания с женщиной, которая старше тебя, состоит в том, что рано или поздно она начинает относиться к младшей подруге по-матерински. Ей бы жить с уютным мужем в загородном бунгало, наполненном детскими голосами. Вместо этого на се долю выпал развод, и несчастье наложило свой отпечаток на лицо, некогда красивое, но теперь увядающее, хотя и очень приятное.

— Не сегодня, так завтра через это все равно придется пройти, — возразила я. — Майкл Монтгомери будет и дальше работать в нашем магазине начальником отдела оформления оконных витрин, а я намереваюсь и впредь сочинять тексты рекламных объявлений. Поскольку нам предстоит встречаться, разговаривать друг с другом, работать вместе, не вижу причин, которые помешали бы нам делать это спокойно и бесстрастно, игнорируя тот факт, что мы были помолвлены, пока… пока…

— Пока Монти не бросил тебя и не женился на Крис Гарднер, — подсказала мне Елена. — Но ты выкарабкалась из передряги. Кто меня волнует, так это Крис. Не пройдет и года их семейной жизни, как се сердце разобьется. А твое останется целехоньким.

Я решила, что она права. Возможно, мое сердце выщерблено по краям — так, самую малость, — но не более того. С тех пор как Монти перешел к нам из универмага одного из восточных штатов около восьми месяцев тому назад, моя жизнь превратилась в сплошную цепь разочарований. Медленное падение с той высоты, которая теперь представлялась мне дурацким, но тем не менее страстным увлечением. Итак, худшее позади, и я еще легко отделалась.

Тогда почему же серые капли дождя, скользящие по стеклу, довели меня чуть ли не до зубовного скрежета, когда я утром вошла в кабинет? Почему тусклое марево за окном повергает меня в такое беспросветное уныние?

Но я знала почему. Я сидела за столом, ощущая себя не вполне уместным красочным всплеском: моя красная в белую полоску блузка бросала вызов цвету золы и мешковины, она свидетельствовала о решимости настроиться на рабочий лад. И вот результат: я провела весь день в ожидании того момента, когда раздадутся звуки шагов Монти, и мы с ним встретимся лицом к лицу.

Я никому об этом не сказала — даже Елене, — но сегодня мне уже довелось его повидать. Наткнулась я на Монти случайно, но шок от той сцены, которую я невзначай подсмотрела, разбередил мне душу, и боль не утихала.

Это случилось, когда я пошла за какой-то справкой в отдел вывесок. По пути туда коридор делает крутой поворот и образует закуток, которого не видишь, пока в нем не окажешься. Стоявшие там мужчина и женщина были так заняты друг другом, что не услышали моего приближения. Мужчина стоял ко мне спиной, обхватив женщину за плечи, и я сразу узнала их обоих.

Майкл Монтгомери стоял, обнявшись с Карлой Дрейк, нашей самой экзотической манекенщицей с четвертого этажа.

Они разговаривали тихо, но увлеченно; я не остановилась и не стала слушать, а повернулась и поспешила обратно, к себе в кабинет, более взволнованная, чем мне бы этого хотелось. Даже если то, что делает Монти, меня больше не касается, остается еще Крис, о которой этого не скажешь. Мысль о том, что он завел новую интрижку, казалась мне отвратительной.

Так я и оказалась на грани, в эмоциональном тупике, который мог завершиться нервным срывом. Но я знала, что не могу этого допустить. Не имею права.

Я любила свою работу и не хотела ее потерять.

На двери моего кабинета красуется табличка: "Лайнел Уинн. Рекламные объявления". Это означает, что я сочиняю тексты для плакатов, девизов и разного рода вывесок, используемых как внутри магазина, так и в оконных витринах, самых, на мой взгляд, броских и остроумных на нашей улице.

Два года назад, когда я только устроилась на работу в универмаг Каннингхема, мне выделили кабинет, походивший на конуру и радовавший взгляд не больше, чем тюремная камера. Но мы с Кейтом целую неделю оставались по вечерам, обклеивая голые стены картинками, вырезанными из журналов «Вог» и «Харперс базар». Мы разукрасили комнату самыми яркими цветными фотографиями и наиболее интересными черно-белыми, и она преобразилась: стала интригующей, полной жизни, веселой по цвету.