Олег Лукошин: Бандитские повести [СИ]

Витька, кстати, через несколько дней, в деревню за выпивкой послали, когда наши запасы к концу подходили. Он чуть ли не на весь день пропал, вернулся под вечер — заметно пьяный, но и принёс с собой почти полный рюкзак водки. Нам этого ещё почти на три недели хватило.

В свободноё время — а оно обычно наступало после обеда, когда солнце совсем жарким становилось и работать невмоготу было — я тоже выбирался от коттеджа на прогулки. По лесу шлялся, один раз до деревни добрёл. Что за деревня — не знаю. Приближаться не стал — мало ли ещё чего. Выйдут какие-нибудь охламоны, предъявы кидать начнут. На фиг мне это нужно?

Как фундамент сцепился, мы стены класть взялись. Стены у коттеджа довольно быстро росли. Мы с Витьком на растворе стояли, Павел Аркадьевич с Сергеичем — на кладке. Витёк и здесь недовольство демонстрировал. Опять мол одна тяжёлая работа ему досталась. А я, типа, дипломированный каменщик пятого разряда, лучше этих двух выложу, а вот раствор месить приходится. Я к тому времени уже понял, что с ним дискуссии вести бесполезно, потому предпочитал отмалчиваться. Его, по всей видимости, молчание моё злило, и он ещё больше начинал возмущаться, то и дело ко мне за поддержкой обращаясь. Но я на провокации не поддавался, отвечал односложно. Ну да. Да, пожалуй, нет. Вот таким образом. Хотя, если по-честному, Витёк этот меня уже конкретно доставал. Бывают же такие люди, что с каждым словом от них отрицательная энергия отделяется. И на тебя перекидывается. А твою энергию они сами поглощают. Энергетические вампиры, короче говоря. Вот Витёк — он стопроцентный энергетический вампир.

Собственно говоря, сама история, ради которой я весь этот базар затеял, ещё не началась. Всё это так пока, присказка. Сказка будет впереди. И вот-вот готова обозначить своё неожиданное появление.

Всё началось в тот самый вечер, когда к нам на огонёк забрёл окровавленный человек. К тому времени прошло уже полтора месяца, как мы работали на коттедже, кладка подходила к концу, дня через два вроде как со стенами планировали разделаться и взяться за кровлю. Валера Дятлов работой нашей был доволен и, видимо успокоившись, приезжать стал реже — лишь раз в неделю. Продуктов, соответственно, захватывал побольше — чего ему, на моторке-то, хоть на целую роту можно привезти.

Короче, дела как нельзя лучше шли. Все в нашей небольшой бригаде вроде как понимание друг с другом нашли, общий язык. Даже Витёк вроде как успокоился и повеселел, по крайней мере, то и дело рассказывал матерные анекдоты и пикантные случаи из своей жизни, который все сводились к одному и тому же — как он тёлок драл. Сергеич с Павлом Аркадьевичем тоже разговорились, всякими случаями из своей жизни делились. Павел Аркадьевич, как выяснилось, на зоне срок топтал. Правда лет пятнадцать назад и совершенно этим не хвастался, а даже с большим сожалением, как о жизненной ошибке, отзывался. Меня это удивило: я как-то не ожидал в нём бывшего уголовника увидеть, он ни по повадкам, ни по манере разговора никак на них не походил. Уж я-то знаю, как они выглядят, насмотрелся на них. Мне даже подумалось, что как тот банкир, он может какие-то обиды в мой адрес заиметь — я ведь про свою службу на зоне тоже не таился — но Павел Аркадьевич, судя по всему, далёк был от такого примитивного понимания жизни и никоим образом никакого негатива ко мне не выказал. Да его и не было, негатива этого, потому что цельный он мужик был. Цельный и правильный.

И вот, короче, сидим мы вечерком за костром. Стемнело уже, уха поспела, выпили по чуть-чуть. Настроение хорошее, разговор идёт неспешный. И вдруг, слышим: приближается к нам кто-то! Причём, странно как-то движется, словно через силу. Со стороны леса.

— Кто там? — крикнул Сергеич в темноту.

Тишина. Никто не отзывается. А шаги не затихают, всё громче.

— Да кто там, ёпэрэсэтэ?! — занервничал Сергеич.

Нервозность и нам передалась. Как-то почувствовали все — что-то неладное должно произойти.

Прошло несколько секунд, и на поляну к костру вышел мужик, лет этак тридцати пяти. Осунувшийся какой-то, небритый, лицо в синяках и в ссадинах. За живот руками держится. А там — сквозь одежду тёмное пятно проступает. Кровь.

Раненый — чего тут думать. Причём из огнестрельного оружия. Кроме всего прочего у мужика этого в руке — пистолет. И дулом пистолет этот на нас смотрит. Мы сразу смекнули, что этот незваный гость — он совсем не с добрыми намерениями к нам прибыл.

— Кто такие? — выдавил раненый сквозь зубы, чуть помахав пистолетом. Злобно выдавил.