Дей Кин - Каждый может умереть

Так говорил Уолли. Так он ей обещал. Теперь это только мечта, которую она прежде лелеяла. Теперь она никогда уже не станет миссис Уоллас К. Фабер IV. Теперь она никогда не будет жить в большом доме с высокими потолками. Теперь у нее никогда не будет чайного сервиза из серебра установленной пробы и дворецкого, открывающего ей дверь. Все еще ошеломленная известием о смерти Уолли, Руби старалась не быть циничной, но ничего не могла с собой поделать. Теперь все кончено. Восемнадцатилетний морской пехотинец погиб в окровавленном месиве из стали и раздавленных помидоров.

Она никогда не почувствует, как ребенок Уолли, их ребенок, шевелится в ее теле...

Руби прижала мокрые ладони к голове и провела ими по мокрым волосам. Отец и мама Уолли чудесно к ней отнеслись. У нее не было необходимости стоять здесь, под дождем, и наблюдать, как полиция пытается выкурить грязного мексиканского убийцу из пентхауса доктора Гэма. В настоящий момент она могла бы ехать в "роллс-ройсе" с шофером, быть на пути к Беверли-Хиллз.

Они упрашивали ее поехать домой вместе с ними. А теперь Томасу, шоферу, предстояло забрать ее утром и отвезти в морг в Беверли-Хиллз. Не в похоронный зал, а в морг.

Лицо Руби, когда она подумала о Вере, скривилось в гримасу. Сестра, вероятно, станет утверждать, что Руби регулярно спала с Уолли.

"Ну конечно. Еще бы. Что он сделал, надел презерватив?

Тогда, пожалуй, ничего страшного".

Проходящий мимо детектив остановился у дерева.

Руби и не заметила, что говорит вслух.

- Вы что-то сказали мне?

Руби печально посмотрела на него сквозь дождь:

- Нет. Наверное, я просто разговаривала сама с собой.

Детектив подошел ближе:

- Мне показалось, что я вас знаю. Ну конечно! Вы - та детка, с которой все это началось. - Он быстро добавил:

- Поверьте мне, мисс, я не хотел, чтобы это так прозвучало. Я только имел в виду, что вы девушка, которую Ромеро - ну, вы понимаете...

- Да, - сказала Руби. - Я понимаю.

Офицер проявил заботу:

- Послушай, сестренка. Я знаю, что внизу, в гараже, толпится много народу и тебя, наверное, так допекли вопросами, что ты готова была заплакать. Но тебе не надо бы стоять здесь, снаружи, в таком тонком платьице. - Он снял свой плащ и набросил ей на плечи. - Сейчас тебе лучше бы снова подняться на холм и уйти с этого дождя. Держись поближе к зданиям. Ромеро не стреляет с тех пор, как этот психоаналитик разговаривает с ним, но все-таки всякое может случиться. - Он покачал головой. - Ей-богу, я изменил свое мнение насчет айболитов. У этого парня, Гэма, побольше выдержки, чем у меня. Ромеро палит во все, что движется, особенно когда снова включили освещение, а док едет себе наверх в лифте как ни в чем не бывало. И когда Ромеро сказал ему убираться, да поживее, как ты думаешь, что ответил Гэм?

Руби не слишком заинтересовалась:

- Что?

- Доктор ответил: "Дело твое, Марти. У тебя есть пушка.

У меня нет. Все, что у меня есть, - это чемодан, набитый твоей одеждой. Но, как ты, наверное, уже знаешь, в здании полно фотокорреспондентов. Есть даже передвижная телеустановка, ожидающая у подножия холма. И, будь у меня столько поклонников, сколько у тебя, которые привыкли видеть, что я выгляжу на миллион долларов, я бы не захотел, чтобы меня мертвого сфотографировали в таком виде. Но, конечно, дело твое".

- И Ромеро его не пристрелил?

- Нет. По крайней мере, пока нет. Доктор Гэм предупредил Ромеро, что идет, и прошел через террасу к пентхаусу. Он до сих пор там, разговаривает с Ромеро. Хотите, я отведу вас обратно в здание, мисс?

- Нет. Благодарю вас, - сказала Руби. - Со мной ничего не случится. Она пошла вверх по холму, навстречу батарее прожекторов, направленных на квартиру доктора Гэма. Детектив - добрый человек. Большинство людей добрые. Доктор Гэм - просто замечательный. И мистер Мелкха тоже. Мистер Кац был очень добрый, и она, конечно, очень жалела миссис Кац. Теперь она знала, что это такое - потерять любимого человека. Но какими бы чудесными и добрыми они ни были, никто из жильцов Каса-дель-Сол не был таким чудесным, как мистер и миссис Фабер.

Руби снова вытерла глаза вымокшим под дождем носовым платком, до сих пор пахнувшим духами. Она завидовала миссис Фабер. Мистер Фабер - это Уолли в более старшем возрасте.

Мистер Фабер не унизил ее и не поставил в неловкое положение. Доживи она хоть до ста лет, она никогда не забудет, как тактично он себя вел.

- Наверное, мы с миссис Фабер кажемся вам очень старыми, Руби, - сказал он ей. - Но, хотите - верьте, хотите - нет, было время, когда мы были молодыми, такими же молодыми, как вы с Уолли. И мы знаем, как нетерпелива бывает молодость, как молодым людям хочется начать жить прямо сейчас. Так оно и должно быть. Поэтому я не хочу, чтобы вы смущались или подумали, что я осуждаю вас или Уолли из-за того, что я сейчас скажу. - Потом, пока она гадала, к чему он клонит, он продолжил: