Юрий Кларов - Черный треугольник (Розыск - 1)

предварительным данным, у Дмитрия большая часть

имущества ризницы и "Алмазного фонда", ибо в Москве

более широкий рынок сбыта, чем в Саратове.

Акт в Краскове был поручен мне, Федору Грызлову

и трем боевикам из комендатуры Дома анархии.

По указанию Отца ликвидация Дмитрия Прилетаева

была представлена в виде самоубийства, что должно

было исключить подозрения в причастности к этому акту

анархистов.

Изъятые на даче Бетиных ценности мы привезли

ночью в Дом анархии, а затем поместили их в подвале

особняка, принадлежавшего до реквизиции

Лобановой-Ростовской (дом № 1 по Дурновскому

переулку), который теперь занимает анархистский

партизанский отряд.

Учитывая необходимость быстрой реализации

ценностей, было решено воспользоваться отношениями,

которые завязались у покойного с рядом лиц, в том

числе с казначеем "Алмазного фонда". К В.Г.Мессмеру я

явился в качестве представителя Дмитрия Прилетаева,

взяв с собой в виде полномочий несколько драгоценных

камней, которые и были у меня найдены при обыске в

милиции...

Из протокола опроса

гражданки Штерн Р.Д.,

произведенного заместителем

председателя Московского совета

милиции тов. Косачевским Л.Б.

(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)

В О П Р О С. Вам было известно о готовящемся

убийстве Прилетаева?

О Т В Е Т. Нет.

В О П Р О С. Почему вам об этом не сообщили?

О Т В Е Т. Не знаю.

В О П Р О С. А как предполагаете?

О Т В Е Т. Видимо, считали, что я буду

возражать, и не хотели излишних осложнений.

В О П Р О С. Ваше отношение к указанному акту?

О Т В Е Т. Отрицательное. С политической точки

зрения - это авантюризм, недостойный идейных

анархистов.

В О П Р О С. А с моральной?

О Т В Е Т. Подлость.

В О П Р О С. Эти ценности спрятаны в доме

Лобановой-Ростовской, где, как вам известно,

размещается анархистский партизанский отряд. Окажете

ли вы нам помощь в изъятии их оттуда?

О Т В Е Т. Я должна подумать.

В О П Р О С. На это требуется время... Видите во

дворе две машины? Я сейчас выезжаю... Итак, да или

нет?

О Т В Е Т. Да.

Глава десятая и последняя

Бессонная ночь на Сухове не сказалась. Оживленный, подтянутый и немного торжественный, он протянул мне черную трубку настольного телефонного аппарата.

- Рычалов?

- Нет профессор Карташов. Архимандрит Димитрий интересуется новостями. Я сказал, что кое-какие новости есть...

На диване, укрывшись с головой шубой, спал, мерно похрапывая. Артюхин. Роза делала вид, что читает газету. Волжанин поставил перед ней стакан чая и блюдце с сахаром. Я даже не знал, что у нас имеются стаканы и блюдца. Сам он пил чай из жестяной кружки. Роза всегда пользовалась успехом у матросов. И как оратор, и как женщина...

- Доброе утро, господин Карташов.

- Я по поручению его высокопреподобия...

- Знаю. Можете передать Александру Викентьевичу, что уже найдены и находятся у меня почти все ценности ризницы и часть имущества "Алмазного фонда".

- "Алмазный фонд"? Что такое "Алмазный фонд"?

- Архимандрит знает.

- А что именно не разыскано из экспонатов ризницы?

- Не обнаружены александрит "Цесаревич" и изумруд "Андрей Первозванный". Кроме того, золотые крышки евангелия переплавлены в слитки.

- А все остальное у вас?

- Да.

- Архимандрит будет счастлив. Жаль, что он не успеет навестить вас. Ведь он сегодня уезжает...

- Сегодня?!

- Да. Сначала в Петроград, а оттуда на Валаам...

Николаевский вокзал... Я вспомнил Каланчевку, какой мы ее увидели тогда с Волжаниным.

Грохот железных шин, ржание лошадей, крики носильщиков, сирены прокатных автомобилей и вопли торговок.

"Кому мочала? Бараночные мочала!"

Извиваясь под ударами ветра, стоял на четвереньках на гигантском полотнище оседланный рабочим буржуй - "Крепче сиди в седле, пролетарий!". И среди платков, капоров, солдатских папах, бекеш, шинелей - архимандрит Димитрий со своим никому здесь не нужным богом...

- Я передаю трубку его высокопреподобию, - сказал Карташов.

- Хочу вас поздравить, Леонид.

- Спасибо. Счастливого пути, Александр Викентьевич.

Он замялся, но все-таки спросил:

- Вы о Мессмере ничего не знаете?

- Нет, Александр Викентьевич, - солгал я. - Наши пути никак не сойдутся...

- Ну и слава богу, - облегченно вздохнул он.

Я положил трубку на высокую никелированную вилку.

- Я арестована? - спросила Роза Штерн, прикрываясь от меня газетой.