Александр Бушков: Антиквар

— Журнал наблюдений, — отрапортовал Кузьмич, подавая ему знакомую тетрадку. — Как уже отмечено, не имея возможности определять, кто именно входит в квартиру к объекту и фиксируя таковых лишь в случае незадёрнутых штор посредством оптики, запечатлеваю, согласно указанию, номера машин, имевших остановиться у подъезда, равно как и лиц, туда входящих…

Смолин бегло изучил достижения прошедшей недели: одни обозначены как «жилец» или «жиличка», другие охарактеризованы двумя-тремя фразами — нужно признать, достаточно профессионально, нехилую свою зарплатку Кузьмич отрабатывал качественно. Номера машин… А если вернуться на месяц назад…

Ах ты ж, мать твою… Впервые вишнёвая «восьмёрка», стоящая сейчас идиллически у подъезда зафиксирована наружкой в лице Кузьмича месяц и восемь дней назад. Всякий раз на ней прибывали Дашенька с Мишенькой… Следовательно, старушку начали пасти давненько тому…

— Кузьмич…

— Ага.

— Эта парочка, из «восьмёрки», прежде чем появиться на машине, раньше появлялась пешком? Поодиночке?

— Дайте свериться… — старый вертухай, морща лоб, полистал тетрадку, поиграл кустистыми седыми бровями, потом уверенно заключил: — Не фиксировались. Первый раз прикатили сразу на данной машине, как и обозначено…

Бросив тетрадку на подоконник, Смолин хотел задать следующий вопрос, но краем глаза усмотрел на столе нечто интересное — и, не церемонясь, поднял толстую и пёструю бульварную газетку, потянул за уголок ещё одну тетрадочку. Едва её раскрыв, определил, что там прилежно отмечены все до одного его собственные визиты за время их двухмесячного сотрудничества: дата, время, продолжительность даже…

— Вот оно как, старинушка? — спросил он, ухмыляясь. — Второй рукой, стало быть, и меня освещаешь?

Старикан, столь же непринуждённо усмехаясь, не отвёл взгляда, пожал плечами с видом совершеннейшей невинности:

— Яковлич, ты ж не пацан, чтоб обижаться… Жизня нынче сложная и замысловатая. Я ж не тёмный пенёк, прекрасно знаю, что у бабки дома картин на хренову тучу денег… Знаю я, почём картиночки толкают…

— Откуда?

— Слухом земля полнится. Интересно ж…

— Ага, — сказал Смолин. — И меня, на всякий случай, тоже следует фиксировать? Вдруг я её не охраняю, а намерен совсем наоборот поступить? А?

— Бдительность — вещь небесполезная, — сказал Кузьмич. — Я тебя, командир, ни в чём таком не подозреваю, боже упаси, но порядок должен быть, когда рядом такие материальные ценности. Ты, сокол, хотя мне и платишь нехило, человек всё ж загадочный… да и сидевший, уж извини за откровенность… Я ж не говорю, что я на тебя куда стучу, я просто фиксирую абсолютно всё, что вокруг ценностей происходит… — он поднял указательный палец. — Культурных ценностей, заметь! Мы ж не тёмные, мы в допусках, как барбоска в блохах…

— Интересно, — сказал Смолин, улыбнувшись не особенно и добро. — И какая сорока тебе на хвосте принесла, что я сидел?

— А зачем сорока? Я, ежели помнишь, сорок лет присматривал за контингентом . И станови ты мне любую толпу, а я в ней всех до единого чалившихся высмотрю в сжатые сроки…

— Штирлиц ты наш… — хмыкнул Смолин. — Вот только я, Кузьмич, оба свои срока тянул за то, что преступлением да-авно не считается, и изъято из кодекса вовсе…

— Да мне какая разница? Я одно говорю: порядок должен быть решительно во всём…

Не было смысла обижаться всерьёз, устраивать выволочку — коли уж он не собирался замышлять против старухи что бы то ни было. Следовало просто учесть привычки Кузьмича, вот и всё. Поскольку наблюдатель из него, следует признать, был хороший — да и нет замены пока что…

— Ладно, — сказал Смолин, достал бумажник и извлёк пару ассигнаций. — Благодарю за службу, вот тебе зарплата за полмесяца. Начихать мне, по большому счёту, что ты и на меня тетрадочку завёл, но вот если что-то нехорошее случится, а ты, ветеран невидимого фронта, прошляпишь… Прости за откровенность, придушу, как проститутку Троцкого…

— Не гоношись, Яковлич, — сказал старикан веско. — Криминала не допустим ни в каком плане. Ты на меня зла не держи, я тебе очень даже благодарен за то, что вновь, так-скать, поставил в ряды, наполнил жизнь смыслом… но порядок, извини, должен быть во всём. Ни с чьей стороны криминалитета не потерплю, так воспитан партией и правительством…

Сволочь, подумал Смолин. Но сволочь — полезная, с его бессонницей, зорким глазом и тоске по работе . «Журнал наблюдений» получается отменный, что ни говори…