Татьяна Полякова - Трижды до восхода солнца

Стас, будто нехотя, повернулся, взглянул на меня, губы кривились в усмешке.

— Рад, что ты выбрала время меня навестить, — сказал с издевкой, прошел к креслу, сел и затушил сигарету в пепельнице, не торопясь, словно ждал чего-то. Сделал еще глоток из бокала, поставил его на стол и поднял на меня глаза.

А я попятилась… то есть мне-то хотелось броситься отсюда сломя голову, а еще хотелось орать погромче, зажмуриться и орать. Но я замерла посреди гостиной, сунув руки в карманы пальто, и молча смотрела в его глаза, удивляясь своей твердости. Раньше мне это никогда не удавалось, и то, что я вдруг смогла, вызвало скорее растерянность. Я всегда боялась этого его взгляда, которым он словно бил наотмашь, обхватывала себя руками, сжавшись в комок, в надежде спрятаться, переждать, чтобы потом, когда он произнесет с едва заметной усмешкой тягучее «принцесска», броситься к нему, устроить голову на груди и твердить, точно мантру: «Все хорошо, все хорошо». Но сейчас я знала: сколько ни тверди эти слова, хорошо не будет. Никогда. Наверное, эта самая уверенность и, как следствие, безнадега, серая, как день за окном, и придали мне силы. Никаких надежд, никакого страха. Закрываться от удара нет смысла. Его уже давным-давно нанесли, и я, словно боксер после нокаута, лежу в углу ринга, беспомощно трясу головой, зная, что проиграла все, что могла. И мне плевать. Ничего, кроме усталости и желания поскорее покончить с этим.

— Я пришла из-за Насти. — Голос я услышала точно со стороны, хриплый, не мой, я бы даже решила, в самом деле не мой, вот только кто тут мог говорить, кроме меня?

— Я понял, — кивнул Стас. — Зачем тебе еще приходить. Присядешь? — он указал на кресло, но я осталась стоять. Надо быть экономной, рассчитывая силы, иначе их попросту не хватит.

— Настя погибла, — сказала я, не особо подбирая слова, на это сил тоже не было.

Стас кивнул.

— Да, я знаю. — Это его «я знаю», равнодушное, обыденное, добавило боли, правда и без того ее хоть отбавляй. — Сегодня имел длительную беседу со следователем, — продолжил Стас. — Он интересовался, где я был вчера вечером. — Легкий смешок, недолгая пауза. — Кажется, мне требуется алиби. Не хочешь помочь?

На лице появилась ухмылка. Зубы белые, ровные и крепкие, чистая платина. Когда хочет, он может изобразить самую доброжелательную в мире улыбку. Но сейчас не хотел. Не считал нужным притворяться.

— Ты… — сказала я и запнулась, вновь переоценив свои силы, не было у меня сил говорить, и видеть его ухмылку тоже сил не было.

— «Ты» — и что дальше? — поднял он брови. — Ну, давай, давай, Принцесска, я слушаю.

Я шагнула к нему, зажмурилась, чтобы не видеть его лица, его глаз, и ударила его, то есть попыталась. Он перехватил руку и оттолкнул меня.

— Пошла вон, — произнес устало. Я развернулась на пятках и вышла из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мобильный в кармане надоедливо трезвонил, я достала его и с минуту вертела в руках, словно успела забыть, что это за штука такая. Потом начала оглядываться. Я где-то на окраине, рядом стройка, грязный снег под ногами. Как меня сюда занесло? Я вновь взглянула на мобильный, вспомнив о его предназначении. Семь вечера, несколько часов я болталась по улицам. В памяти смутно вырисовывался маршрут.

Звонок, на который я так и не ответила, был от Агатки. Вздохнув, я нажала кнопку вызова.

— Давай ко мне, — скомандовала сестрица, и я побрела к автобусной остановке.

Люди на улице, как и в автобусе, вызывали глухое раздражение. Встреча с сестрой в мои планы не входила, сегодня-то уж точно, но, если я не потороплюсь, Агатка, чего доброго, сбежит из больницы или, обзвонив всех знакомых, отправит их на мои поиски. Лучше набраться терпения и выслушать все, что она пожелает сказать. Терпение… это все, что понадобится в ближайшее время.

Я сдала пальто в гардероб, купила в киоске по соседству бахилы и поднялась на третий этаж. Агатка в ночной рубашке в горошек сидела в постели, откинувшись на подушки, брови сдвинуты, губы сжаты. Несмотря на все старания, лицо ее казалось по-детски беззащитным. Я улыбнулась и сказала:

— Привет, — прошла к окну, села на подоконник и принялась дрыгать ногами.

Сцепив на груди руки, сестрица за мной наблюдала.

— Ты его видела? — спросила где-то через минуту.

— Кого?

Агатка зло чертыхнулась:

— Стаса. — Голос звенел, глаза метали молнии. Я отвернулась и стала смотреть в окно. — Фимка… черт, только не говори, что поможешь ему. Ты ведь не спятила… Чего молчишь, дура?